– Почему не видно Макеры? Я его люблю!
Бахаго молча в исступлении месил красную глину, а Мать Макеры не сводила глаз с тени сына на стене хижины.
Макера трудился. Вначале ему было тяжко и очень печально, а потом он стал привыкать. Макеру окружали добрые люди, люди с хорошими руками и с такой же несчастливой судьбой. Они старались друг другу помочь, придумывали себе развлечения в те недолгие часы отдыха, которые наступали в сумерках.
Как-то старый сановник – начальник двора, человек, которому обба доверил самых лучших мастеров своего царства, – пришел и позвал искусного кузнеца, приказав ему взять инструмент, чтобы сделать работу в тронном зале дворца. Этот мастер из народа йоруба, по имени Олове, с большой готовностью последовал за старым сановником. Ведь он уже много лет не выходил за пределы двора ремесленников. Он был готов покинуть его ценою жизни.
Олове остановился на зеленой лужайке, окруженной изгородью, где паслись белые козы и блеяли овцы. Он так давно не видел животных! Во дворе, где он жил, не было ни травинки. Олове нагнулся, сорвал несколько зеленых травинок и прижал их к губам. Ему показалось, будто он вдохнул аромат зеленой долины, покинутой им много лет назад.
Что и говорить, он очень скоро убедился в том, что не здесь следовало искать счастья. Но пока он жил на улице литейщиков, пока рядом с ним были жена и дети, он еще надеялся на удачу. А вот когда его заманили в эту ловушку, он понял, что все потерял. Ведь жизнь его мало чем отличалась от жизни рабов.
Олове должен был сделать новые подлокотники на тронном кресле великого обба. Ему поручили сделать золотые подлокотники и снять серебряные. Его привели в тот час, когда правитель Эдо отдыхал в прохладных комнатах дворца и когда у кресла стояли только охранники. Это были молодые, красивые воины. Олове по лицам узнал, что они из людей хауса, и ему очень захотелось поговорить с ними, но ему мешал старый сановник. Однако старику наскучило стоять тут на солнце. В этот час знойные лучи забирались даже под резную крышу террасы и стоять здесь было жарко и утомительно. Старик ушел в тень, а Олове тут же тихонько обратился к одному из охранников. Он сказал:
– Я вижу, вы из людей хауса. Давно ли вы здесь?
– Я делал отметины на палке, – ответил старший. – Каждый год отмечал надрезом. Одиннадцать отметин – одиннадцать лет.
– Откуда вы?
– Из великой саванны, есть там одно селение, где люди более счастливы, чем люди Эдо. Это Слоновья Тропа. Был у нас отец, Бахаго. С тех пор как нас похитили жрецы уму-чукву, мы не видели ни отца, ни матери, ни младшего брата Макеры.
– А сколько же вас?
– Трое. Я старший, Мафи.
Старый сановник прервал разговор Олове с сыновьями Бахаго. Впрочем, разговор вел только Мафи, младшие молчали. Они привыкли всегда молчать, когда стояли на посту. Мафи ответил, потому что сам не прочь был узнать, откуда Олове.
Когда Олове в сумерках вернулся в тот двор, где работали ремесленники, он собрал вокруг себя кузнецов, литейщиков, резчиков и стал им рассказывать во всех подробностях о том, что повидал за день. И к слову рассказал о трех сыновьях кузнеца Бахаго, которых одиннадцать лет назад пригнали из саванны.
– Повтори! Все повтори! – воскликнул Макера, заглядывая в глаза Олове и не веря своим ушам. – Знаешь ли ты, что это мои братья? Ты понимаешь, Олове? Случилось чудо, нашлись мои братья! Возможно ли это? Люди, скажите, может такое случиться?
– Но ведь это случилось! – воскликнул Олове.
Он был счастлив, что принес такую радость бедному юноше. Все старые мастера жалели Макеру. И не только жалели – они уважали его за удивительное мастерство.
– Это все возможно! – повторили вслед за Олове другие люди. – Теперь надо искать случая, чтобы свидеться. Мы тебе поможем, Макера. Теперь ты не должен печалиться. Добрые духи пришли к тебе, а злые отступили.
Через несколько дней, когда старый сановник пришел проверить работу своих мастеров, они обратились к нему со странной просьбой. Они попросили сделать для Макеры одно доброе дело: позволить ему посмотреть тронное кресло великого обба. Посмотреть в тот час, когда обба спит и когда, кроме охранников, никого нет под крышей резной террасы.
– Сделай, добрый человек, такую услугу Макере. Это будет ему наградой за его труд. Посмотри, как он хорошо сделал свою работу.
И Олове показал сановнику небольшую изящную солонку, вырезанную из слоновой кости. На солонке были изображены веселые, смеющиеся люди хауса. Они сидели, взявшись за руки, мужчины и женщины, сидели в кружок, поддерживая головами мисочку для соли. Солонка была так хороша, изображенные на ней люди хауса были такими веселыми, что старый сановник не смог отказать в просьбе и пообещал мастерам выполнить ее.
Однако Макере долго пришлось ждать обещанного. Он так томился, что Олове, ставший теперь его другом, пожалел юношу. Однако он строго сказал ему:
– Имей терпение, Макера. Без него не проживешь во дворце великого обба.
Макера томился, ждал и не мог дождаться желанного дня. Они тянулись бесконечно. К огорчению Макеры и его друзей, старый сановник больше никого не звал делать работу в том святилище, где побывал Олове.
Бронзовый всадник Бахаго
– Хотел бы я знать, сколько времени могут продержать во дворце Макеру? – спрашивал Бахаго своего соседа, который научил его делать бронзовые скульптуры и был добрым другом кузнеца из саванны.
– Это зависит от старого сановника, который является начальником всех ремесленников дворца. Должно быть, Макера понадобился ему для большой работы. Ходи к воротам дворца, может быть, встретишь царского слугу. Кто еще скажет тебе, кроме него?
Но Бахаго и без того часто ходил к воротам дворца. Он уже хорошо знал лица царедворцев, которых ему пришлось повстречать. Он видел, как открывались ворота по приказу главного охранника. Бахаго на всю жизнь запомнил бронзовую скульптуру священной змеи с раскрытой пастью, словно готовой проглотить целого леопарда. Но царского слуги не было.
Как-то раз, вернувшись домой, он обрадовал Мать Макеры новостью: уже видны башни, для которых он сделал бронзовых птиц.
– Должны же прийти за птицами.
– Давно должны, а все не идут. Никогда еще царский слуга не исчезал на такой долгий срок. Может быть, он умер? Может быть, духи предков призвали его к себе?
Это предположение жены очень взволновало Бахаго. Что же он будет делать, если случилась такая беда? И к кому тогда обратиться? Ведь охранники не разговаривают.
– Я знаю, что делать, – сказала Мать Макеры. – Мы возьмем всех этих птиц, принесем их к воротам дворца и потребуем, чтобы их забрал начальник двора ремесленников. Если они ему нужны, он их заберет. А мы увидим его и спросим про Макеру.
– Ты хорошо придумала это, только смотри, как бы охранник не проткнул тебя копьем.
– Никогда не думала, что подвеска, сохранившая мое лицо, принесет нам несчастье. Что же нам делать, Бахаго?
Они еще не придумали, что им делать, как вдруг пришел царский слуга, которого Бахаго уже не надеялся увидеть.
Бахаго так обрадовался, что даже не стал его укорять. А царский слуга, должно быть, не чувствовал за собой никакой провинности. Он был весел и приказал людям из дворца забрать всех бронзовых птиц, сделанных Бахаго.
– Я с тобой расплачусь, – сказал царский слуга. – А если хочешь, расскажу тебе про Макеру. Он понравился начальнику двора ремесленников.
– Расскажи хоть что-нибудь! Мы боялись, что уже нечего рассказывать о нашем сыне. Да и тебя, боялись, не увидим.
– Я видел Макеру. Он доволен! Он работает. Хорошую работу делает. Теперь ему уже не дают лепить глиняные головы для литейщиков, он делает резьбу по кости.
Мать Макеры впилась глазами в его лицо, словно старалась прочесть на нем что-то недосказанное. А Бахаго, опустив голову, думал о том, как же узнать истину. Наконец Бахаго решился и спросил царского слугу, нельзя ли ему повидать сына. И почему сына заперли за стенами дворца и не выпускают? А Мать Макеры вдруг, не сдержавшись, зарыдала, не стесняясь чужого человека.