— Да, потом Падме сплела ожерелье и вплела их туда, она объяснила, что так, мы всегда будем с тобой, независимо от того, куда ты пойдёшь. Падме сказала, что когда наша сестричка родится, мы сможем добавить и её отпечаток.
Грим перевёл взгляд от подарка в руке своей дочери на ожерелья, которые они всегда носили. Лиза говорила ему раньше, что странный металл, который висел на их шеях, был отпечатком пальца руки Марка, сделанным до его смерти, поэтому он всегда будет с ними. Теперь они хотят подарить ему часть себя. Что-то ещё, кроме того, чтобы называть его манно, что-то, что позволит им всегда быть вместе. Самец никогда не был так благословлён.
— Позволь мне помочь тебе, — тихо сказала Лиза.
Она взяла ожерелье и обогнула диван. Скользнув над его головой, Лиза отрегулировала длину, как он того хотел. Ожерелье отлично смотрелось в вырезе его рубашки, и оно было доступно взору каждого.
Обняв девочек, Грим притянул их к себе.
— Спасибо, Мики. Спасибо, Карли, — сказал Грим, целуя каждую из девочек в лоб. — Я буду всегда хранить его.
— Ты лучший, манно! — с весельем и гордостью девочки глядели на свой дар, который лежал на массивной груди; каждый отпечаток сверкал в раннем утреннем свете.
— Сир, первая трапеза, — объявил Монфор, стоя у дверей.
— Да! — девочки быстро поцеловали Грима, затем спрыгнули с его колен и кинулись к Монфору, рассказать обо всех своих подарках.
Поднимаясь, Грим кивнул Монфору и повернулся, обнаружив Лизу рядом с ним. Наклонился и сердечно поцеловал её.
— Спасибо, моя Лиза, — пробормотал он ей в губы. — За свой праздник. За всё, чем ты меня благословила, но особенно за любовь ко мне.
— И так будет всегда, Грим.
И после ещё одного поцелуя они повернулись и присоединились к своим девочкам.