Я отодвинул засов и впустил родительницу во двор.
– Подожди, я сейчас выходить буду, - мать направилась в дом. Через пару минут оттуда донеслись неразборчивые крики.
Внезапно как кирпич на голову повалил липкий снег, облепивший березу. Казалось, что дерево одело пушистый белый мундир, блестевший в свете раскачивающегося фонаря эполетами. Еще минут через пять, когда я начал уже замерзать, мимо тяжело как верблюд нагруженная сумками и пакетами, прошла мать. В потустороннем свете фонаря я узнал пакет с творожными шариками, шоколадными конфетами и быстрорастворимыми напитками.
– С новым годом, с новым счастьем, - скороговоркой проговорила мать, протискиваясь в калитку. – Я там мандарин тебе оставила. Съешь в двенадцать часов.
– Спасибо!
– Шапку надевать надо, а то последние мозги протухнут, и станешь как Вася Куролесов!
– От холода не тухнут! - закрыл засов и долго смотрел на снег. Снег был как капли белой крови, что молча падали на снег.
Придя в себя, вернулся в дом, где папаша напяливал бараний тулуп, двумя годами ранее украденный им у кого-то.
– А что, вас с мамкой не будет? – поинтересовался державший в руках два мандарина брат.
– Как видишь: «Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит» - передразнил его отец. – Радуйся, шахматист!
– Ладно, старшОй, встретите с тетей Ниной и Лариской новый год. Я пошел. Калитку запри за мной и никому не открывай.
Я привычно протопал вслед за ним к калитке.
– А ты сам куда?
– Как стемнеет, будем брать, - таинственно отозвался он. – Ты, если что, будь наготове. Возможно, понадобится кому-то морду набить. Я позвоню, если что.
Снова вернувшись в дом, я получил мандарин от брата:
– Вот, тебе мать оставила, - не глядя мне в глаза сказал он.
– Садитесь за стол что ли, - распорядилась тетя. – Больше некого ждать.
Мы сели за стол.
– Когда мы жили в Пеклихлебах, то мать ваша на новый год оделась дедом Морозом и решила залезть через балкон в квартиру, - решила развлечь нас тетя. – Вы уже наверно не помните.
– Я помню, - сказала Лариска. – Еще папка тогда нажрался!
– Лариса, так нельзя говорить!
– А я не помню, - вздохнул брат, рассматривая оранжевый подарок матери.
– Ты тогда еще маленьким совсем был, - объяснила тетя Нина. – Вот мать ваша лезет на балкон, а ее кто-то увидел и вызвал милицию.
– И что? – заинтересовался боящийся милиции брат, забыв про мандарин.
– Милиция ее забрала и всю ночь она провела в отделении в Добровке. А мы встречали новый год без нее, - объяснила тетя Нина.
– Совсем как сейчас, - вздохнул Пашка.
Вот так и пришлось нам с жадной тётей и слегка придурковатой двоюродной сестрой отмечать семейный праздник, потому что добрый папа Плейшнер тоже непонятно где спотыкался в новый год. Точнее, тогда еще было непонятно где. Всё вскоре прояснилось. Оказывается, шустрый папенька выслеживал мать, ушедшую к «детям Васимали». Кто-то наконец донёс ему о связи супруги с сектой, и хитрый Витя решил вывести блудливую женушку «на чистую воду». Этакий Нат Пинкертон и Шерлок Холмс в одном флаконе, крадущийся в краденном бараньем тулупе по глубоким сугробам ночной деревни. Прямо «Деревенский детектив» на новый лад.
Посреди ночи он объявился и любя отвесил Пашке мощный подзатыльник, от которого тот едва не потерял сознание.
– Ну как вы тут без меня? Еще не спите? Празднуете? Молодцы. Нин, собирайся, пойдем.
– А я? – спросил я.
– Зачем?
– Морду же кому-то надо было набить.
– Уже не надо. Ложитесь спать, - и, забрав с собой уже пьяную от моего вина сестру Нину, опять канул в морозную ночь.
Вернулись они только под утро, на удивление трезвые.
– Верить каждому слову вашего отца, ибо сама была всему свидетельницей – наказала нам тетя, истово крестясь. – Он вам скоро все расскажет, а вы верьте!
В тот же день первым автобусом тетя Нина вместе с сонной дурындой Лариской свалили в город. Понимала, что гроза нависла над нашим домом и боялась угодить «под горячую руку». Она всегда нос по ветру держала.
Вот с тех пор я новый год и не праздную.