По мимике, каждому резкому движению глаз или рук он распознаёт подставных гостей среди нервных и неуверенных в себе, но господин Лиралис либо очень плохой актёр, либо не воспринимает опасность всерьёз. Маробет прикидывается добряком, угождает ему и зазывает за накрытый стол, чтобы внушить контроль, разозлить гостя и вскрыть истинную натуру; ковыряет душу, пока не чует между оброненных слов гнилостный дух бюрократа, высокомерного правительственного сторонника.
Маробет и сам не без греха гордыни, «Белая Перчатка» для него — всё на свете. До появления НКР и мистера Хауса они были свободным и прекрасным племенем, жили в мире с пустошами, поклонялись своему богу И’ффре — хранителю природы — и соблюдали Мясной Мандат, поедая поверженного врага. Страх заковал их в железную клеть порядка и мнимой цивилизованности, однако завоевателям удалось разрушить далеко не все традиции: «Ультра-Люкс» скупает туши браминов сотнями в месяц.
Нет лучшего орудия мести, чем старые, проверенные традиции, и вместе с ними об руку идёт древнее проклятие — редкая, но странно протекающая болезнь, к которой чистокровные потомки племени имеют иммунитет. Мисс Лувия почти докопалась до ответов под пристальным присмотром её, как она думала, коллеги Травеллона. Защита кормушки — приоритет Новой Калифорнийской Республики, и Маробет даже благодарен военным за настойчивость: зачем шевелиться, если желанная добыча сама идёт в руки?
Маробет порядком устал от мелких сошек, и офицер Лиралис как никогда кстати поспевает к банкету, наращивает жирок — а если откажется есть самостоятельно, то получит пищу внутривенно — и ждёт убоя в холодильной камере среди туш браминов. Посчитав, что им нужны какие-то сведения, Лиралис поёт певчей птицей о расследовании и связи с Лувией, рыдает, а затем переходит к войне, до которой Маробету нет никакого дела — он и присутствует только, чтобы поглядеть на работу кузена Травеллона.
Жгуты и ремни надёжно удерживают Лиралиса на разделочном столе. Рядом — начищенные до зеркального блеска — разложены медицинские инструменты. Опыт показывает, что внутривенные инъекции оставляют неприятный привкус, поэтому приходится довольствоваться «винтом» и нашатырём. Как хирург, Травеллон знает, каким образом следует отнимать части тел и сохранять человека в живых.
Как сын охотника, он знает, что страх перед смертью придаёт мясу характерную, ни с чем не сравнимую пикантность.
Белая жилетка под смокингом едва сходится на животе, однако Маробет умеет правильно маскировать последствия питательной диеты хитростями и утяжками. Приходится идти на жертвы ради изысканного вкуса. Что поделать, если их шеф-повар творит чудеса с простыми специями и овощами, так что офицер Лиралис определённо станет главным блюдом вечера.
Из остальных же, не столь аппетитных частей, они приготовят и тайно отправят пайки для солдат НКР.
Комментарий к Изысканный вкус в сердце пустошей
Сюжет и герои принадлежат работе “Три перемены блюд”: https://ficbook.net/readfic/8033025
========== Волчьи игры ==========
Солас чувствует Лавеллан задолго до того, как может увидеть или услышать. Она без труда обходит выставленные им магические маячки, но ему и не нужны их запоздалые предупреждения: её присутствие — присутствие Якоря — тревожит структуру Тени. И он, привыкший всегда быть немного и тут, и там, ощущает это, словно лёгкую рябь на воде, словно внезапное прикосновение холодного ветра к обнаженной коже — одновременно освежающее и заставляющее поёжиться.
Она идёт через лес, выискивая его следы и обходя ловушки, игривая, словно молодая волчица…
И такая же глупая, хочется добавить Соласу, но это не так. Будь она глупа, не выжила бы. О, нет! Она умна, она наблюдательна, она любопытна, она учится, каждый день, каждый час, напряжённо и сосредоточенно. И не её вина, что он видит её (практически) насквозь, что он кормит её любопытство, как кормят пламя, превращая в пожар тлеющие угли: рассказами, оставляющими больше вопросов, чем ответов, молчанием, вежливой улыбкой. Что он разжигает её азарт, заставляет себя искать, расставляя на её пути препятствия, что она может преодолеть.
Лавеллан появляется на поляне, где медитирует Солас, садится у подножия раскидистого ясеня и принимается перебирать стрелы не глядя на него, делая вид, что его здесь нет, что она пришла сюда не ради него.
Ей кажется, что это игра. Лавеллан любит играть. Он знает, что она может просидеть так довольно долго, а затем молча подняться и уйти, так и не произнеся не слова.
В тот момент, кода Лавеллан стягивает с рук плотные перчатки, Солас наконец открывает глаза. Метка притягивает его взгляд. Она знает это и делает это намеренно. Она тоже играет с ним.
Когда Солас переводит взгляд с руки на лицо, Лавеллан поднимает глаза в ответ. Она чувствует его… интерес?
Метка.
Его ошибка, его слабость, его просчёт.
Его вина.
Некоторые духи говорят, что после смерти носителя он смог бы вернуть её силу себе, проведя необходимые ритуалы, и это тревожит его, соблазняет возможностями, но… Но в прошлый раз Солас слишком поторопился, переоценил свои силы и недооценил Старшего. Он не повторит своих ошибок. Он будет рядом, он будет наблюдать. Направлять. Оберегать. Советовать. Учить. Пока Инквизиция и Инквизитор идут путём, что нужен Ужасному волку, торопиться нет нужды.
— Ты искала меня? — спрашивает Солас.
— Хочу лучше «видеть» магию. Потренируй меня, — говорит Лавеллан и улыбается. По-волчьи зубасто и по-детски открыто. — А потом расскажи историю.
Тонкие, плотно сжатые губы Соласа растягиваются в ответной улыбке.
— Про героев и битвы? Про дружбу и предательство? Или про ревность и любовь?
— Про древних элвен.
Он растит её доверие, её интерес, словно молодое деревце. Невидимые нити, что связывают их, всё крепче.
И временами Соласу начинает казаться, что, когда придёт время, некоторые из этих узлов ему будет совсем непросто развязать.
Комментарий к Волчьи игры
Лавеллан участвует в серии “Волчье время”: https://ficbook.net/readfic/5083226
========== Тавис, Лорд Подземелья ==========
Небо над Бодрумом сияет насыщенной индорильской лазурью — почти неприличной для редоранского замка. Солнце — ясное, чистое, щедро льющее лёгкое звонкое золото. Алые флаги над магистратом тщетно силятся придать городу строгости и достоинства: весна вступила в свои права — по крайней мере над землёй. Стрекочут полупрозрачные самцы нетчей, увиваясь вокруг величественной, как двемерский летающий корабль, самки; белокрылые грифоны, не обращая внимания на вездесущих скальников, уходят, красуясь друг перед другом, в крутые пике; даже бесстрастный автоматон-ангел, левитирующий над ними, бросил следить за порядком и просто наслаждается весной.
Капрал Ормейн, Чемпион бодрумской стражи, опускает взгляд. Земля — строже, дисциплинированней и скромней: от казарм доносятся простые, привычные звуки — звон мечей, топот, скрежет доспехов, резкие окрики инструктора. Мечники по праву считаются гордостью Дома Редоран; Ормейн и сам когда-то был одним из них. Несмотря на некоторые способности к магии, от предложения священников он отказался наотрез: истовый трибуналит, он считал веру чем-то слишком сокровенным, личным. Да и знал за собой скрытое под внешней невозмутимостью пылающее море страстей, и потому не был уверен, что выдержит строгую — телесную и духовную — аскезу фанатиков.