Заглядывая Стафиде под локоть, Амадей смотрел, как она сначала замешивает тесто из мягкого сыра, яиц, сахара и муки, доливает туда толику белого вина, а потом макает ложку в теплое масло и отбирает ею кусочки теста, бросает их во фритюр, уминает пальцем, пока не заполнит всю сковороду. Все это отправлялось на медленный огонь, уже под присмотр Амадея, потому что гости требовали еще пончиков, и Стафида замешивала новую порцию теста. Амадей осторожно перемешивал золотеющие на глазах комочки, потом вынимал их на тарелку, поливал вареньем или посыпал сахаром и тащил в зал. Было жарко, но он не жаловался; в доме старьевщика ему приходилось мерзнуть всю недолгую, но все-таки зиму, так что тепло кухонного очага он принимал как награду.
Пришло время самой долгой ночи в году, и по этому случаю Стафида приготовила большущий сладкий пирог из слоеного теста, с вареньем и орехами. По традиции, разрезать пирог должен самый младший из присутствующих в доме, и получилось так, что этим самым младшим оказался Амадей. Под одобрительные возгласы гостей он резал пирог, раскладывал его по тарелкам и раздавал, сопровождая каждый кусок пожеланиями здоровья и удачи.
Одна из останавливавшихся в «Копченом хвосте» девушек - она ехала в гости к своей старшей сестре в компании тетки и служанки - прозвала мальчика «снежок» и была к нему особенно внимательна и ласкова. Когда ей пришлось отложить свой отъезд по причине сильной метели, она уговорила хозяйку дать Амадею день отдыха и все время провела с ним. Они читали вслух, играли в махшит - девушка хорошо, но Амадей еще лучше, поэтому они стали играть на пирожки и мальчик наелся сладкого до отвала - впервые в жизни. Когда собравшиеся у камина задержанные метелью гости заскучали, эти двое затеяли игры, девушка принесла из своей комнаты лютню и принялась петь. Амадей, церемонно поклонившись, пригласил на танец девчушку лет пяти, дочку едущих в Гринстон столичных жителей, довольно-таки чванливых - положение обязывает, сами понимаете. Всю их важность как рукой сняло, когда поваренок и их дочка закружились вокруг стола; вскоре танцевали все гости. Горча танцевать не мог, но свой вклад в общее веселье все-таки внес: он научил всех играть в «кусающего дракона». Для этого на стол поставили котелок, Горча бросил в него несколько горстей крупного темно-синего изюма, налил из дубового бочонка очень крепкой травяной настойки и поджег ее. С криками, визгами и ойканьем гости принялись вылавливать голыми пальцами изюм, пытаясь избежать языков пламени, поминутно обжигаясь, но нимало от того не расстраиваясь.
Амадей старался, чтобы все гости были веселы и довольны; если он замечал, что кто-то из детей, забытых родителями, куксился, он хватал его за руку и тащил в хоровод, или подсовывал плаксе тарелку с пончиками, или жестом фокусника выхватывал из-за пазухи румяное зимнее яблоко. Взрослым он подливал вина, почтенных дам приглашал потанцевать, кланяясь им низко и почтительно, а самый красивый поклон отвесил ки Стафиде, и провел ее под общее пение по все зале.
Когда гости разошлись, уже ночью Амадей выскочил на улицу, проверить, заперт ли курятник. Небо расчистилось, метель улеглась. Снег устилал землю ровным белым полотном, нетронутым как парадная скатерть в начале обеда. Стоя на крыльце, Амадей проследил взглядом цепочку своих следов - и зацепился взглядом за другие, ведущие к окну и уходящие в темноту, за конюшню. Не задерживаясь, мальчик нырнул в тепло дома; на кухне он нашел довольную Стафиду и целую груду тарелок и кружек возле лохани с мыльной водой.
-Ки Стафида, у нас еще были гости, кажется. - Амадей засучил рукава и принялся за мытье посуды. - Угощались нашим весельем вприглядку. Там следы у окон, кто-то приходил со стороны рощи.
-Да что ты говоришь, - рассеянно ответила хозяйка, отправляя в вечный котел кусок обжаренной на вертеле говядины, - угощались вприглядку... Что?! Следы у окна, ты сказал?
Она выпустила из рук луковицу, положила нож. Амадей еще не видел хозяйку такой озадаченной.
-Как же я могла забыть... а все вы с вашими плясками... Горча! - Хозяйка позвала слугу, высунув голову из кухонной двери. - Горча! Иди сюда немедленно! Ну ладно малец, он городской, они в таких тонкостях толку не знают, но мы-то с тобой куда смотрели? Ночи долгие, снега по щиколотку, а мы ставни не закрыли, пирога на крыльце не оставили...
Горча почесал затылок.
-Эх... сплоховали, чего уж там. Что, сынок, ты их видел?