-Мессер Дионин... сначала я должен спросить позволения. - Амадей посмотрел сначала на хозяйку, потом на Горчу. - Ки Стафида, ка Горча! Вы вырастили меня. Вы были мне лучшей семьей, чем я заслуживал. Что скажете? Достоин ли я последовать за принцем Тринакрии? И... справитесь ли вы без меня? Вам нужен помощник, не спорьте, ка Горча!
-Мы справимся, белыш, добрый ты мальчик! - Хозяйка потрепала его по белоснежным волосам. - Сын мясника будет счастлив стать слугой в «Копченом хвосте». А тебе пришла пора развернуть крылья. Отправляйся с принцем и превзойди все его ожидания.
-Сынок, если я чего и хотел от жизни, так это увидеть тебя рядом с достойным господином. Но о такой удаче я и мечтать не смел. - Горча поклонился принцу. - И да будет дозволено мне сказать, мессер Дионин, что и вы о такой удаче не помышляли.
Все посмотрели на Амадея. Покраснеть он не мог, но в жар его все-таки бросило. Он встал.
- Мессер Дионин, я стану вашим мастером Ритуалов, даю в том слово. Почту за честь служить вам, - и он склонил голову перед принцем.
-Надо выпить. - Лаконично подвел итог сцене Пара Слов.
-Дело говорите, мессер, - кивнул Горча. - А не случалось ли вам служить в гарнизоне Аль-Джелы?
-Брат служил.
-Ах вот как. Амадей, что стоишь? Забыл, где вино ждет?
И Амадей сорвался с места и помчался за стойку. Он уже взял себя в руки; даже в такие минуты, когда решается судьба и сердце колотится вчетверо быстрее обычного, ему нельзя отпускать себя на волю чувств. Особенно теперь, когда его заботой станут чувства столь многих.
Выпитое вино унесло торжественность минуты; вскоре за столом царил живой разговор, прерываемый только смехом. Амадей принес из кладовой сыр и копченые свиные ребра, маринованный чеснок и топленый гусиный жир в глиняной плошке - намазанный на хлеб, он получше любого паштета будет, говорила Стафида и у него не было причины ей не доверять. Прикинув, он прихватил пару колец кровяных колбасок - с ними как-то повеселее будет, подумалось ему. Словом, стол, за которым сидели его прежние и нынешний хозяева, оказался уставлен блюдами и приобрел радующий глаз вид. Прикинув, что принесенного хватит на пару часов, Амадей неслышно выскользнул за дверь, прихватил сверток с кухонного стола и фонарь со свечой, накинул плащ и вышел в темноту осеннего вечера.
Он не знал, получит ли благословение от холмовиков, или же они - почти как всегда - заберут принесенное и провалятся сквозь землю, но уехать из этих мест, не попрощавшись с малым народцем, было не по нему. Амадей быстро шел к роще, тропинка сама стелилась ему под ноги. Свет фонаря выхватывал из темноты то придорожный камень, то поваленный ствол, то заросли осота. Дойдя до места, Амадей положил сверток на высокий камень, перевел дыхание и отошел на пару шагов.
-Господин хогмен, я пришел попрощаться. - Юноша поднял фонарь повыше. - Благодарствую за все. Славно вы меня тогда искупали. И танец тот я никогда не забуду.
-К танцу я не причастен. - Хогмен уже сидел на камне; и как только успел? - Это госпожа цветов тебя удостоила. Что, уезжаешь?
-Да. Пора и честь знать.
-Ты был хорошим соседом, мальчик. Госпожа уже спит, иначе она непременно вышла бы проводить тебя. Однако же она мне голову откусит, если я отпущу тебя без присмотра. Так-так, подумаем. - Хогмен забавно сморщил и без того похожее на вяленую ягоду личико и пошевелил кончиками длинных ушей. - Тебе нужен фамилиар, мальчик. Чтобы и присмотрел, и остерег, и защитил. Это я могу. А ну, поставь свой фонарь и стой спокойно.
Амадей послушно опустил фонарь наземь. Хогмен чем-то шуршал, напевая себе под нос.
-Готово. Он уже рядом. Только не верещи как девчонка, - и он захихикал.
Амадей прислушался: опавшие листья шелестели - но не как под ногой или ветром, звук, поначалу совсем слабый, усиливался - и затих возле него. А потом юноша почувствовал, как змея вползает по его ноге, скользит по телу, оплетает шею, соскальзывает на плечо, спускается по руке - и замирает, обвив запястье. И поначалу показавшаяся ему большой, змея будто умалилась, сжалась; точно так же сжался до стона его крик, задавленный на вздохе.