— Скажи лучше, как на Сухой ручей попасть?
— Это тебе назад вертухаться надо, — он показал рукой на лес, откуда я только что вышел. — Назад, и километров двадцать шелестеть. Но и гриб там хорош. Не хуже чем на Шведских горах.
С досады я пнул ногой корзинку.
— А ты сам-то откуда, футболист? — спросил меня дядя. — Не с Дружной?
— С Дружной...
Тракторист открыл пачку «Севера»:
— Закуришь?
Закурить я не хотел. Я хотел найти грибов и узнать обратную дорогу.
— Так ты иди на Шведские горы. Гриб там густой, хороший... Змей не боишься?
Змей я боялся, но промолчал. Тракторист объяснил мне, как дойти до Шведских гор, как потом выбраться к станции Дивенской.
«Шведские горы, Шведские горы... — думал я, распрощавшись с трактористом и шагая по расчищенной им дороге. — А почему, собственно, Шведские? Откуда бы им быть Шведскими?»
Я шагал все медленнее и медленнее и наконец повернул назад.
Натруженно рыча, бульдозер теперь пытался сдвинуть с просеки камень, на котором я только что сидел. Увидев меня, тракторист снова заглушил мотор.
— А, это опять ты? — сказал он, высунувшись из кабины. — Все блудишь? Ну-ну. А я вот никак не одолею... — тракторист кивнул на камень.
— Послушай, — сказал я. — Почему Шведские?
— Ах, вон ты о чем... — он спрыгнул на землю, закурил. — Да их всегда так называли...
— Ну, а почему называли? — настаивал я, начиная подозревать, что ничего узнать не смогу.
— Хоронили, говорят, там шведов... В петровские времена. Били их где-то поблизости, а там хоронили. Били и хоронили, — повторил он. — Горки ведь... Песок. В наших лесах сухого места не сразу и найдешь.
— Ну да, — усомнился я. — Откуда это известно, что здесь хоронили. Ты еще скажешь, что из-под Полтавы привозили...
— А чего ты сомневаешься, чудак, — улыбнулся тракторист, с удовольствием пуская колечки дыма. — Зря ведь не назовут. Вон я к теще под Псков ездил — так там немецкие горки. Фрицев в Отечественную хоронили... А вот в прошлом году карьер я на Шведских песчаный чистил — на кости наткнулся. И еще железки... Сабля вроде... Школьников потом привел с Дружной горки — так они с учителем все лето песок пересыпали.
— Может, и здесь с Отечественной?
— Ну да, с Отечественной! — рассердился тракторист. — Что ж я не знаю, что ли! Мы вон со сменщиком одних «тигров» из болот рублей на пятьсот в металлолом сдали. А ты говоришь! Шведы здесь шведы, это я тебе точно скажу. Саблю, между прочим, в музей взяли. — Он бросил папиросу на землю, тщательно затоптал и полез в трактор.
— Ты иди, иди на Шведские-то. Без грибов не останешься...
...Я миновал просторную поляну, на которой стояло два небольших, но уже потемневших от дождей стожка. Дальше дорога шла вверх между огромными — не обхватишь! — елями. Словно языки пламени, желтели между ними редкие березы. Перепрыгнув канаву, я очутился в зарослях папоротника. Ели все лезли и лезли вверх, в гору. Скоро кончился и папоротник. Лес был без подлеска, чистый, не захламленный. Большие черные дятлы бесшумно перелетали с елки на елку. Тишина стояла необычайная. Лишь где-то высоко-высоко над лесом, над Шведскими горами, надрывно кричали собирающиеся улететь на юг ястребы. Я сел на большой пень отдохнуть. Беготня по буеракам и заросшим крапивой канавам совсем доконала меня. Я сидел умиротворенный, прислушиваясь к крикам ястребов. Пахло прелью, дурящим голову запахом палых листьев. У моих ног назойливо-красная прямо-таки лезла на глаза костяника. А мне было лень протянуть руку... Я сидел и сидел, всматриваясь в засыпанную бурыми иголками землю, в моховые кочки, пока наконец не увидел прямо перед собой большой белый гриб с темно-коричневой шляпкой. Поддон у шляпки был зеленоватый, а ножка белоснежная. Рядом стояли два поменьше, а дальше еще и еще...
Дядя Костя
Дружная горка — какое славное название, не правда ли? Поселок этот, расположенный в километре от Орлинского озера, хорошо известен своим стекольным заводом, до революции принадлежавшим акционерному обществу братьев Ритинг. Кому доводилось бывать в гостях у хлебосольных дружногорцев, тот не раз, наверное, восхищался яркими переливчатыми петухами, посаженными на дно нехитрых пузатых графинчиков, в которых подают на стол ну конечно же не яблочный лимонад. Причем, разливая по стопкам остуженную водку из графина, дружногорец не преминет сказать: петуха выручать надо. Захлебнется... Графин с петухами и еще массу всевозможных чудных стекляшек выдувают заводские старики и даже кое-кто из сноровистых молодых парней. Никогда не приходилось мне видеть более красивых елочных игрушек, чем сделанные дружногорцами.