– Например?
– Например, известно ли тебе, какие материи движут человеком?
– Нет, неизвестно.
– Насколько я знаю, их три. Деньги, власть и красота.
– Вот как? Наконец-то наша беседа приобретает конкретику.
– Где ты увидел конкретику?
– Я о вашей страсти к «Подсолнухам» Ван Гога. Точнее, о причине этой страсти. «Подсолнухи» полностью соответствуют двум из трех названных вами материй. Что до третьей, то почетное звание первооткрывателя дает определенную власть. Повергнутый в одной сфере может укрепиться за счет другой.
У самой двери я обернулся:
– Кстати, думаю, есть и еще одна.
– «Еще одна» – что?
– Еще одна материя, движущая человеком. Еще одна материя.
– И что же это за материя?
– Нет нужды рассказывать вам о ней. Бессмысленно. Вам этого не понять. Эта материя распространяется лишь на отдельных людей. В нашу эпоху их осталось мало.
Когда я уже взялся за ручку двери, то услышал вдогонку:
– Ты спросил все, что хотел. Позволь и мне напоследок задать тебе один вопрос.
– Какой?
– У тебя был талант. Почему ты оставил живопись в таком молодом возрасте?
– Наверно, потому, что был талантливее вас. Во всяком случае, я раньше вас понял, что не являюсь гением. Я имел талант понять это.
Ответа не последовало. Когда я прикрывал за собой дверь, мне показалось, что я оставляю за столом дряхлого старика.
22
Перед моим домом стояла машина. Малолитражка с номером, начинающимся на «ВА». Автомобиль из проката. Я бросил взгляд на окошко напротив. Юный курьер с видом скучающего аристократа лениво взирал на окружающий мир, опершись на подоконник.
Наши взгляды встретились, и, прежде чем я успел открыть рот, он с улыбкой произнес:
– Если ты об этом, то благодарить надо не меня. Обо всем позаботилась принцесса.
– Принцесса?
Дверца автомобиля открылась, выпустив стройный силуэт в черном, который тут же заговорил колючим голосом:
– И зачем, скажи, пожалуйста, тебе в это время суток потребовался автомобиль?
– Минуточку. Ты здесь откуда?
Тут вмешался курьер:
– Дело в том, что принцесса находилась в моей комнате и слышала весь наш разговор. Когда ты ушел, она связалась с прокатом и уладила вопрос за три минуты. Машину доставили почти мгновенно. Мне оставалось только наблюдать со стороны. Похоже, в вопросах житейской мудрости мне до нее далеко. Конец века – на сцену выходят принцессы новой формации.
– Вот оно как? – проворчал я и повернулся к Мари. – Что же привело тебя сюда снова?
– Любопытство. – Она уперла руки в боки. – Захотелось взглянуть, как поживает бессердечный мерзавец и трус. Приезжаю вечером, а тут такое. Что тут происходит, в конце-то концов? Сато мне уже много чего сообщил. А как прошла твоя поездка в Киото? Хотя бы в благодарность за автомобиль ты можешь рассказать? Что ты обо всем этом думаешь, приятель?
– Я же просил не называть меня приятелем, – вздохнул я. – Прости, но сейчас нет времени. Позже я обо всем тебе доложу. Напишу сотню отчетов. Может, наконец дашь мне ключи?
– Ключи?! Ты все-таки собираешься сесть за руль? И куда, интересно знать, ты собрался без прав?
– Туда, куда пешком не дойти.
В ответ она тоном, не терпящим возражений, скомандовала:
– Тогда марш на пассажирское сиденье!
– Сожалею, но вынужден отказаться. Дело в том, что путь мой лежит в слишком скучное место. Отнюдь не для влюбленной парочки.
– Это я и сама поняла. Такси не берешь, да еще содержимое твоей сумки…
– Откуда тебе известно, что у меня в сумке?
Она укоризненно покачала головой:
– Какой же ты все-таки растяпа! Вот и выдал себя с головой, признался, что не состоишь в гольфклубе. У тебя там явно что-то не то. Ты забыл, как рассказывал, что не занимаешься спортом?
До меня дошла вся бессмысленность нашего спора. Даже если я возьму такси и отпущу его, немного не доезжая до цели пути, водитель может что-то заподозрить. Слишком уж неподходящий район для ночной прогулки с сумкой для гольфа – я помню те места, не раз ездил туда в детстве на велосипеде. А если поеду за рулем без прав, то это до первого патруля.
– Хорошо, – решился я, – только пообещай мне одну вещь. Когда я попрошу остановить и выйду из машины, ты тут же вернешься сюда и забудешь ночную поездку. Только при этом условии я доверю тебе сесть за руль.
Она с удивлением на меня посмотрела:
– Ты еще смеешь выставлять условия, получив машину с водителем?! Не ожидала от тебя такой наглости. – Затем, немного подумав, она чему-то улыбнулась. – Ну ладно, разок можно и потерпеть приказы жалкого мальчишки. Только сначала ответь на один вопрос.
– Какой?
– Что у тебя в сумке?
– Бита, – ответил я, – мне предстоят краткие переговоры. Мой партнер настоящий джентльмен, но в округе могут оказаться байкеры, вот и прихватил ее на всякий пожарный. Говорю же тебе: я трус, драться не умею.
– Ясно, – последовал лаконичный ответ, – времени мало, верно? Садись скорее. Но в машине расскажешь мне все в подробностях!
– Непременно, – ответил я, понимая, что вряд ли у нас будет время для подробного разговора. Ночь с субботы на воскресенье. Минут за пятнадцать точно доберемся.
Я открыл пассажирскую дверцу. Вслед донесся голос курьера:
– Отлично смотритесь, ребята.
Я задумался было, как бы поостроумнее ответить, но тут же махнул рукой и нырнул в машину.
Пристегнув ремень, она спросила, куда ехать. Услышав, что маршрут лежит через мост Цукудабаси на Харуми-дори, а там до конца, к причалу, она заметила:
– Там ведь одни склады. С кем и о чем ты собираешься вести переговоры в таком месте?
К счастью, пока я раздумывал над ответом, мы остановились на красный свет на перекрестке у круглосуточного магазина. Очень кстати. Мне как раз нужно было сюда заскочить.
– Подождешь минутку? Хочу кое-что купить.
– Купить?!
– Возможно, мне потребуется перекусить.
– Опять пончики?
– Меня давно восхищало в тебе одно качество. Хочешь узнать какое?
– Какое?
– Ты страшно догадлива.
В ярком свете торгового зала я долго разглядывал пончики. Выбрал те, что со взбитыми сливками, и отнес на кассу две штуки. По дороге к машине я надорвал упаковку и засунул в рот первый пончик. Устраиваясь на сиденье, предложил второй пончик Мари:
– Будешь?
Она зло буркнула, что, конечно же, не собирается есть эту гадость. Тогда я сунул пакет с оставшимся пончиком в карман пиджака. Затем снова мысленно вернулся к разговору с Нисиной. Только сейчас мне удалось сформулировать мысль, все это время подспудно не дававшую мне покоя. Мари, жаждавшая услышать подробности, отчего-то молча гнала машину. Мы уже подъезжали к мосту Цукудабаси, когда она пробормотала:
– Что ты собираешься делать с оружием?
Я резко повернулся к ней. Взгляд ее был направлен на дорогу. Фары грузовика на мгновение выхватили из темноты ее жесткий профиль, и он тут же снова потонул во тьме. Ну конечно же! Она обыскала мою сумку, пока я был в магазине. Я только вздохнул:
– Нарушение неприкосновенности частной жизни граждан?
– А ты что же, думал, кто-то поверит в твое жалкое вранье про биту? Ты не расслышал вопрос? Что ты собираешься делать?
– Честно говоря, и сам толком не знаю.
Снова красный. Притормозив, она резко взглянула на меня. Просто сидела и молча рассматривала. В тусклом свете приборной панели я вновь разглядел в ее глазах знакомый свет и залюбовался их диковатым блеском.
– Я не обманываю тебя. Я действительно не знаю. Сам пока не представляю, что там произойдет.
Она сунула руку в свою сумку и, вытащив какой-то предмет, уставилась на него. На ее ладони лежал мобильный телефон.
– Куда ты собираешься звонить?
– Сто десять.
Она уже собралась нажать кнопку вызова, но я выдернул у нее телефон. Я схватил ее за тоненькое запястье, она попыталась сопротивляться, выкрикнув: