Алексей Саморядов, Петр Луцик
Праздник саранчи
ПРАЗДНИК САРАНЧИ
Утро. Гигантская, заслоняющая весь мир стена серого дома. Окна по-летнему раскрыты. Тишина.
Прошла красная поливальная машина. За ней следом пробежали мужчина и женщина в Спортивных костюмах.
Одно из окон дома издалека — просто темный, квадрат с полоской тюля. Оно медленно приближается. Полоска тюля чуть качается. Все ближе и ближе. Вот оно рядом, совсем рядом.
Страшный крик сотрясает утро.
К окну подбегает мужчина с блуждающим взглядом. Секунду он оторопело глядит перед собой. Потом вниз…
С нижнего балкона за ним зорко наблюдает старуха, сидящая на маленьком табурете…
Внизу водитель у легковой машины перестает протирать отекло, задирает голову…
Из дома напротив из открытого окна высовывается еще одна оторопелая заспанная физиономия…
Мужчина свирепо трясет головой, трет глаза и, наконец, придя в себя, широко зевает….
Зевает терьер на зеленой лужайке. Зевает его хозяин в трико и в майке, съежившийся, несчастный…
Зевает водитель за рулем…
Зевает часовой у ворот Спасской башни…
Звенит будильник. Мужчина у окна оглядывается в комнату. Будильник продолжает звонить. Мужчина бросается от окна. Будильник звонит еще и еще. Слышны ругательства, вздохи, зевки…
Комната уходит вправо, проплывает шершавая серая стена, следующее окно. В окне чье-то мясистое тело то опускается, то поднимается. Человек непонятного пола делает зарядку. И это окно уходит вправо…
Снова стена. Следующее окно и маленький балкон. На балкон выходит человек в мятом костюме с развязанным галстуком. Лицо его опухло. Он подносит ко рту пятилитровую банку с огурцами, пьет рассол…
Окно. Женский мелодичный смех. В комнате мелькает девушка в белоснежном белье. Из коридора, смеясь, выходит другая. На ее гладкой, загорелой коже блестят капли воды…
Снова стена. Окно. В комнате стоит старуха, приложив ухо к стене, на лице ее напряжение.
Все быстрее и быстрее пробегает стена.
Балкон. Мужчина чистит туфли.
Стена. Окно. Перебинтованный с ног до головы силуэт, лишь один глаз моргает.
Балкон. На балконе маленькие дети. Все, соревнуясь, плюют вниз. Смеются.
Окно. Старик в кресле.
Балкон. Парень в каске заводит в комнате мотоцикл.
Окно. В комнате скандалят муж и жена.
Стена вдруг резко обрывается, открывая пропасть внизу. Дом закончился, разом открыв весь — мир — такие же бетонные башни невероятных размеров, зелень внизу и какие-то трубы вдали…
Сверху видно, какие муравьиные дорожки протоптали люди от домов к остановкам. Все бегут, спешат.
У остановки — автобус. К нему наперегонки бегут человек двадцать…
Кто-то перебегает улицу и чуть не попадает под черную, «Волгу». Водитель просто высовывается и долго смотрит вслед провинившемуся. Едет дальше…
Шумная улица. Машины, автобусы. Милиционер. Киоски. Продавцы билетов. Шум. Звук сирены. Проходит эскорт черных машин.
Нескончаемый поток людей на эскалаторе съезжает вниз. Лица усталые, хмурые. Мальчишка вдруг пускает по перилам пятак. Тот грохочет вниз. Люди вздрагивают, оборачиваются…
В переходах, на платформах стоят, двигаются сплошной массой. Тесно. Напирают вперед, отбиваются от задних локтями. Какой-то парень со стеклянным взглядом пристроился к рослой девице вплотную и движется в толпе след за ней. Дышит ей в затылок…
Бронзовый матрос с наганом в руке смотрит поверх толпы…
Двери метро вдруг сдвинулись, вагон качнулся и понесся мимо мраморных столбов и одинаковых смазанных лиц…
Темнота в туннеле, грохот…
Хлопает дверь сейфа. Кабинет, завешанный графиками, схемами. Человек достает из сейфа бутылку коньяка. Его трясет. Бутылка пуста. Человек падает в кресло, уткнув голову в колени…
Человек в огромной черной машине украдкой глотает таблетки, трет виски и качает головой — ему плохо…
Темный подвал. Худой маленький грузчик садится на бруски рыбы, закуривает…
Задний двор столовой. Мешки. Такой же маленький грузчик садится на ящик, закуривает…
Кому-то, перебинтованному с ног до головы, вставили в рот сигарету…
Закуривает офицер, старший патруля…
В школьном классе идет урок физики. За окном в кустах стоит школьник, курит, равнодушно глядя, как двое других избивают третьего.
В огромном кабинете высотного здания на школу смотрит человек, затягиваясь сигаретой.
Две стройные девушки идут по улице. Все встречные мужчины оборачиваются им вслед…
Задний двор столовой. Проходит огромная круглая повариха. Маленький грузчик смотрит ей вслед, улыбается…
Хозяйственный магазин. Парень долго перебирает мыло и глядит на продавщицу…
В Огромной пустой приемной секретарша поднимает юбку, подтягивает чулки и трусики. Напротив нее — обитая кожей дверь с табличкой: «Директор объединения». За дверью полный мужчина на коленях смотрит в замочную скважину на секретаршу. На его столе звонит телефон…
Телефон звонит в маленьком закутке. Шум станков. Мужчина в комбинезоне и каске тискает женщину, тоже в комбинезоне и каске…
Телефон звонит, человек снимает трубку, кладет снова, продолжая есть бутерброд с черной икрой. Он сосредоточен…
Раздаются аплодисменты, и весь огромный зал, где идет заседание, встает.
— Перерыв полтора часа, товарищи, — объявляет лощеный человек с комсомольским значком на костюме…
Гудит толпа в столовой. Одинаковые подносы…
У пирожковой очередь…
Толпа гудит у магазина. Берут молоко…
У другого магазина сгружают водку. Гудит толпа…
Тихий, сумрачный зал ресторана, ковры, зеркала, официанты в бабочках — стоят кругом, переговариваются; двое из них тихо ругаются между собой…
В шумном кабаке стоят в кружок несколько кавказцев, шумно переговариваются, оглядывают проходящих женщин…
В кружок посреди шумной улицы у сквера стоят яркие сытые мальчики с сумками, рассматривают какую-то голубую тряпку, спорят…
Несколько проституток перед входом в ресторан. Накрашенные, модные, сытые смаются, что-то рассказывая…
Мужики в кружок, оглядываясь, распечатывают, пьют водку из одного стакана…
Видеоролик в баре. На экране — двое полуголых мужчин поют и обнимают друг друга…
Час пик. Толпа у завода…
Очередь в магазине. Кричат, ругаются… Кортеж черных лимузинов…
Гостиница. Бар. Негры, арабы, немцы, шлюхи. Пункт приема посуды…
Двери вагона открылись, и из них под напором толпы выпал человек. Толпа стремительно потекла по платформе. Выпавший, прижавшись к стене, надевал соскочившую туфлю. Ему мешали сумки. Рядом с ним стоял товарищ, высокий, с приятным лицом, хлопал его по плечу и кричал что-то в ухо.
Оба спешили, в потоке по переходу, умудряясь еще и обгонять толпу. Вдруг тот, что был о сумками, встал, заоглядывался. Его толкали.
Поток уже нес Сергея дальше.
Наверху он вынырнул за дверь и закурил. Его тут же хлопнул по плечу товарищ, и они побежали дальше.
Высокий, придерживая Сергея, выудил за локоть из толпы блондинку с коровьими губами.
— Моя судьба, моя боль, моя совесть!.. — восклицал он монотонно, наклоняясь ближе к Сергею. — Не помешает? По-моему, нет… — И, повернувшись к девице, кивнул на Сергея: — Эта колонизатор.
«Коровьи губы» улыбнулись.
Их догнали, затормошили какие-то мужчины, скорее похожие на тридцатилетних бородатых и безобразных мальчиков.
— Я взял… Семь минус…
— С меня потом…
— Вадик снова ребенка снял…
— Это сестра. Нас разлучили в сорок четвертом…
Они, держась толпой, почти бежали к остановке.
— …в сорок четвертом, почти грудными детьми. Я узнал ее по родинке на… на…
— На левой ягодице…
— Где Лена?
— Мы здесь…
Они втискивались в автобус.