А вы глядите на них из окон да усмехаетесь себе в бороду: «Известность богу, урожайный нынче год на паломников». Гроссмейстер ответил раздраженно:
— Отлично, дитя мое. Ты хочешь переделать мир Заново. По-твоему, наш город — это разбойничье логово, где дурачат и грабят простой народ?
— Именно так, — согласилась Олеандра.
— Очень хорошо. Через две недели придут паломники. Выйди же им навстречу и скажи: «Простите, дорогие паломники, но вам лучше разойтись по домам. Как нам стало известно, все это — гнусная ложь. В евангелии от Йоргена нет ничего, кроме старых побасенок, которые, кстати, мы же сами и сочинили. И плащ мы сами сшили, и вообще все это очень просто и понятно, непонятны только ваши простодушие и наивность»… Что, по-твоему, они тебе ответят?
Разорвут тебя на части или прогонят домой, решив, что ты сумасшедшая, и уж наверняка не поверят ни одному твоему слову!
Олеандра пристально смотрела на отца. Об этом она никогда не думала.
— Но допустим, что они поверили тебе и сказали: «Неужели? Какая досада! Ну, ничего не поделаешь, пошли домой!» Что после этого станет с нашим городом?
Ведь все его благосостояние зиждется на прастниках святого Йоргена, все его обитатели от чердака до подвала живут за счет паломников! Закроются лавки.
Портные, которые шьют плащи, останутся без работы! Гончары выбросят на улицу тысячи кружек Йоргена, они все равно больше никому не понадобятся. А гостиницы, постоялые дворы, кабачьки и книжные лавки, где торгуют евангелиями и молитвенниками?.. Разоренье и нищета — вот чем это обернется!
Весь город пойдет по миру! Ведь всех нас, да и тебя тоже, кормят приписанныйе к собору крестьяне! И неужели ты думаешь, что они будут по-прежнему исправно платить нам за подобный обман? Теперь тебе ясно, что каждый кусок, проглоченный тобой, тоже добыт «обманом», как ты это называешь? Поняла? Или, по-твоему, очень остроумно плевать в колодец, из которого пьешь? Ну, отвечай!
Но Олеандре нечего было ответить. Она почувствовала себя маленькой девочкой, вдруг попавшей в большой и сложный мир.
Вечером ей подали ужин в постель.
На другое утро гроссмейстер снова пришел к дочери.
— Дитя мое, тебе, конечно, известно, чо ты самая умная, самая красивая и самая знатная девица в городе. Однако ты до сих пор еще никак не пристроена. Не пора ли подумать о мужи?
— Обойдусь без мужа.
— Ты могла бы выйти замуж за кого только пожелаешь.
— Например?
— Выбирай кого хочешь.
— Разве есть из кого выбирать? — Олеандра безнадежно посмотрела в окно.
— Да, выбор, к сожалению, невелик: либо Герман, сын секретаря, либо Давус, сын преподобного хранителя сада.
— Давус!!!
— Или Герман. — Герман!!!
— Да, или Давус… а кто же еще?
— Больше никого, — согласилась Олеандра и тяжело вздохнула.
— Вот уже три года они ухаживают за тобой. Ты же не слепая. Так выбирай! Да поспеши!
Олеандра сложила руки и подперла ими щеку.
— Оба они мне надоели, — сказала она устало.
— А где взять лучших женихов, моя девочка? — уныло спросил гроссмейстер.
Олеандра смотрела на далекие горы. По небу летел белый лебедь; он казался очень одиноким, но перед ним был весь мир. А она должна жить в этой гнусной дыре и завидовать беззубым и хромым старухам — невестам Йоргена… или, что еще хуже, жить… с Германом… или с Давусом!!!
Ее пылкое сердце вдруг словно покрылось железной броней.
— Я не выйду замуж, — сказала она твердо и спокойно.
Гроссмейстер одобрительно кивнул головой. Теперь он Знал, что делать дальше.
Он наклонился к дочери. Его серые глаза смотрели в ее серые глаза, словно в зеркало.
— Олеандра, — начал он спокойно, — раз ты не хочешь выходить замуж, перед тобой открываются широкие горизонты, Ты говорила, что невесты Йоргена никуда не годятся. И ты права. А почему бы тебе не стать ею? Я думаю, тебе это удалось бы. С моей помощью, разумеется. Будь соборной невестой!
Сердце Олеандры чуть не выскочило из груди. Ну конечно, у нее получится, да еще как! Олеандра уже представляла себе, как, гордая и прекрасная, она едет в золоченой соборной карете и ее приветствует многотысячная толпа!..
Покончено с Германом! Покончено с Давусом! Уф! А вместе с тем, какой смелый шаг! Теперь все пойдет по-иному. А какой страшный удар по злобной клике заносчивых старых дев! Посмотрим, какие они скорчат рожи: Аврелия!.. и Лобелия!..