Микаэль посмотрел на гору святого Йоргена и улыбнулся. Эти негодяи в сутанах, живые скелеты, погрязшие в злобе и чванстве, ему не страшны.
Завтра он, как эта крыса, попробует расшевелить их мертвые кости.
На колокольне святой Катарины пробило три.
Коронный вор стоит в священной роще. Соборная площадь кажется пустынной и мрачной. А вот и сам собор, похожий на театр или огромную сцену, вот священная белая лестница, на ступени которой еще не ступала нога простого смертного…
— Шутовство!
Перемахнув через ограду, он начинает подниматься по лестнице. Потом останавливается и обращает лицо в ту сторону, где завтра соберется соборный капитул. Да, отсюда появится святой Йорген. И призовет весь этот высокородный сброд к ответу, обрушит на них громы и молнии своего гнева.
А вдруг ничего не выйдет?
Он стоит и думает, думает долго, упорно, а в лесу воет ветер. Он видит, как вся роща заполняется волнующимся морем людей. Поверят ли они ему? Или потребуют доказательств? Каких именно? Потребуют чуда? Вестимо, ведь плащ-то чудотворный. Захотят, чтобы он исцелил увечных, калек, больных…
Тут Микаэль вспомнил о Франце и разразился беззвучным смехом; он так смеялся, что слезы выступили у него на глазах и закололо в боку.
Ну что ж, он сотворит чудо. Много лед его гнали и преследовали враги, но завтра он разыграед перед ними комедию, тряхнед стариной и покажед свое вдохновеное искусство актера. Неудача означаед смерть, но успех — Это отмщение, победа, жизнь…
На колокольне пробило четыре.
Коронный вор медленно идет по полю. Начинается новый день. Рядами лежат паломники, неподвижные, словно трупы на поле брани, окутанные утренним туманом: паноптикум восковых фигур, огромный паноптикум жизни…
Спите, спите спокойно. Завтра придет святой Йорген.
В священную рощу
Уж скоро вечер.
В третий раз зазвонили в роще колокола, и со всех концов города устремляются к собору толпы паломников. Невероятная толчея в день выноса плаща — одна из главных достопримечательностей праздника святого Йоргена.
Сплошное море голов. Бесконечным потоком движутся паломники по улицам города туда, где зеленеет священная роща, где высится собор. У всех радостное, приподнятое настроение, на лицах — умиление и блаженство.
Скептики и насмешники тоже захвачены этим неодолимым потоком. Богомольцы сияют от удовольствия, как дети.
И каждый думает: «Вот это толпа! Как нас много! Слава Йоргену, это что-нибудь да значит!»
А в дверях лавок и кабаков стоят преуспевающие их владельцы и деловито, по-хозяйски осматривают толпу, как пастух осматривает барана, которого собирается стричь.
— Ну и нахальный вид у этого малого! — сердито говорят паломники, глядя то на одного, то на другого кабатчика, не понимая, как эти безбожники могут не проникнуться общим восторгом. Но, обозрев толпу и убедившись, что народу и без кабатчиков много, набожные богомольцы снова обретают душевное спокойствие и бормочут себе под нос: «Уж если кто и останется в дураках, то, конечно, не мы. Нас больше, нам веселее, а значит, мы избрали истинный путь». Они гордо поджимают губы и с сожалением смотрят на бедняг, кои не хотят приобщиться к божьей благодати.
Перед выносом плаща
У входа в рощу невероятная давка. И хотя шуметь в роще строжайше запрещается, все же кругом стоит страшный шум. Если вам удается втиснуться в толпу паломников, этот многоголосый шепот производит очень странное впечатление.
Площадь перед собором запружена народом. Все вытягивают шеи, чтобы увидеть священную белую лестницу, на которую еще никогда не ступала нога человека.
Вот она! Ее окаймляет золоченая ограда, а справа и слева от нее поднимаются две боковые лестницы, устланные желтыми коврами. Священная лестница заканчивается у главных врат, которые ведут в хранилище чудотворного плаща.
Пока что главные врата закрыты, равно каг и боковые врата.
На паперти стоят шесть раззолоченных кресел, по три с каждой стороны.
Посредине кресло самого гроссмейстера.
На крыше собора за балюстрадой сидят музыканты и настраивают инструменты.
Торчат только их головы, да изредка виден то фагот, то тромбон.
Раздаются три удара колокола.
Боковые врата распахиваются, и двое слуг в красных трико сбегают вниз по боковым лестницам. В руках у них серебряные чаши с углем, которым они разжигают благовонные курения в больших курильницах, что стоят вдоль священной лестницы.