Тут на всех колокольнях города зазвонили колокола, а в комнату стремглав вбежала кормилица, красная как рак, и прохрипела: «Вернулся святой Йорген!
Вернулся святой Йорген!»
За ней примчались Тимофилла с Розой и тоже сказали, что святой Йорген вернулся.
Толпы людей сбегались на площадь. Сюда уже пригнали соборных быков и привезли на соборных телегах пиво. А вот пришел и сам гроссмейстер, мрачный, злой, и подтвердил, что святой Йорген действительно вернулся и теперь ждет свою невесту.
Олеандра стояла словно громом пораженная. Она смерила отца с головы до пят презрительным взглядом и сказала:
— Кто-то из нас сошел с ума: либо я, либо все вы!
— Ты не пойдешь? — спросил озадаченный гроссмейстер.
— Ни за что! — гневно воскликнула Олеандра и в сердцах швырнула на пол свой свадебный букет.
— Ну что же теперь делать? Что делать? — бормотал гроссмейстер.
В это время к подъезду подъехала брачная карета в сопровождении факельщиков и музыкантов. На площади стояла огромная толпа народа, ожидая выхода невесты.
— Отец, отец! — вдруг заявила Роза. — Я видела его, дай мне фату и венец…
Я поеду!
— Ах, Роза, Роза! Что ты делаешь? — закричали девушки.
— Не бойтесь, от этого не умирают, — упрямо сказала Роза.
— Ты останешься здесь! — вдруг возмутилась Олеандра. Она резко повернулась, открыла свой рабочий столик, достала оттуда красивый кинжал с рукояткой из слоновой кости и спрятала его на груди.
— Вручите мне мой букет, — властно приказала она.
— Ты пойдешь? — спросил гроссмейстер.
— Пойду. Я хочу посмотреть на него.
— А что… если… он святой Йорген?
— Я останусь с ним, — твердо сказала Олеандра.
— Ну, а если он… обманщик?
— Значит, получит по заслугам! — молвила она и показала кинжал.
Через несколько минут вся Брачная аллея огласилась приветственными возгласами горожан и паломников. Это Олеандра ехала в собор к своему жиниху.
А гроссмейстер долго еще стоял на каменном крыльце своего дворца и смотрел вслед дочери:
— Господи, что же все это значит?
Замыслы святого Йоргенa
Святой Йорген наелся, напился, принял ванну, призвал к себе господ первосвященников, отобрал у них ключи и отослал всех по домам, а сам в ожидании невесты стал обходить со связкой ключей помещения собора.
Теперь весь собор принадлежит ему. Он завоевал его. Но что ему делать с этой добычей — Микаэль не знал.
Пока длился праздник святого Йоргена и паломники жили в городе, он мог спокойно наслаждаться всеми преимуществами своего нового положиния. Но вот поселиться здесь навсегда, разыгрывая роль святого, вернувшегося домой после трехсотлетнего отсутствия, — это будет посложнее.
Да и зачем ему это? Он наказал негодяев первосвященников, разбил лоб капеллану, опозорил капитул в глазах верующих и одурачил весь город.
Что ему еще надо?
Сейчас он безраздельный хозяин собора. А все, что будет потом, его так же мало волнует, как прошлогодний снег. Он взял фонарь и пошел по собору, заглядывая в каждый придел, в каждый угол.
Прежде всего Микаэль спустился в подвал: ой, каг Здесь холодно и мрачно.
Рядами стоят бочки с медом и вином. Весь пол залит вонючей сладковато-кислой жижей.
А это что такое? Старая, грязная, пропитанная вином тряпка. Он поднес ее к фонарю… и едва поверил собственным глазам. Но ошибиться было невозможно… Вышивка… Узор… Да, то был старый плащ святого Йоргена, разорванный на тряпки и сгнивший в винном погребе!
Микаэлю стало и весело и страшно от этого безмерно наглого кощунства: десятки тысяч бедняков отдавали свои последние жалкие гроши и проходили многие сотни километров, чтобы только преклонить колена перед этой тряпкой, приложиться к ней… и вот!!
Потом Микаэль спустился в подвал, где хранились несметные сокровища собора.
Грудами лежала серебряная утварь, принесенная в дар чудотворному плащу: подсвечники, светильники, блюда, чаши. Здесь же стояли два бочонка, наполненные золотыми монетами: деньги, взимаемые с народа во имя Йоргена!
Эти бессовестные мошенники грабили спокойно и расчетливо целые поколения бедняков, чьим потом обильно полита каждая монета и чьи простодушные молитвы превращались в золото и серебро.
Он вошел в кладовую; вдоль стен громоздились сыры, а под потолком рядами висели окорока. Из кладовой дверь вела в ризницу. Чего здесь только не было: старые, позеленевшие от времени, изогнутые рога, потрепанные и изорванные балдахины, изъеденные молью сутаны, покрытые плесенью брыжи…