— Сегодня утромъ уѣхалъ Кредо. Онъ отправился на поиски какого-то особеннаго человѣка.
— Отправляясь на эти розыски, онъ потерялъ кое-что болѣе существенное! — серьезно сказалъ Акро.
Абела повлекла Мару впередъ.
— Довольно на сегодня! Идемъ съ нами и будемъ веселиться!
Каменщица не сопротивлялась, но задумчивое выраженіе не сходило съ ея лица. Какъ то незамѣтно она пошла рядомъ съ Коро. Хотѣла о чемъ-то спросить его, но промолчала, заглянувъ ему въ глаза.
Дошли до озера. Абела погрузила руку въ слегка желтоватую воду.
— Фи, она совсѣмъ теплая… Ты хочешь искупаться, Мара?
— Въ этой лужѣ?
— Тебѣ ничѣмъ не угодить сегодня. А ты, Акро? Ты долженъ.
Но Акро лѣниво растянулся на пескѣ и закрылъ глаза. Тогда Абела раздѣлась одна и поплыла, раздвигая широкіе листья какихъ-то розовыхъ цвѣтовъ, которые густо усѣяли все озеро. Коро слѣдилъ за ея движеніями и это маленькое стройное тѣло съ жемчужной кожей напомнило ему одну сцену изъ той поры, къ которой теперь такъ часто возвращались его мысли.
Быстрая прозрачная рѣка въ зеленыхъ берегахъ. А наверху, на холмѣ, подъ куполомъ утренняго неба— храмъ его любви, храмъ возрожденія и радости. Въ прозрачной водѣ свѣтлѣютъ тѣла и веселый смѣхъ вмѣстѣ съ брызгами летитъ къ небу. Вотъ Мара, — хмурый сфинскъ съ сильными, слегка угловатыми движеніями. А рядомъ съ нею, въ золотѣ распустившихся волосъ— смѣющееся тѣло Формики.
Формика! Какъ хорошо было бы услышать сейчасъ этотъ смѣхъ! Сейчасъ, когда всѣ такъ сумрачны и печальны…
Виланъ тогда такъ много говорилъ о ея волосахъ. Но теперь, на сѣверѣ, съ нимъ другая женщина. А формика — одна.
Тогда она проводила его и Лію до порога брачной ночи и взяла съ него только одинъ поцѣлуй.
— О чемъ ты задумался, Коро?
Голосъ Мары. Этотъ голосъ, спокойный и жестокій, удержалъ на губахъ готовый сорваться отвѣтъ:
— О Формикѣ.
Абела плыла къ берегу. Вышла на песокъ и долго выжимала теплую желтоватую воду изъ намокшихъ волосъ. Брызнула этой водой въ лицо Акро. Тотъ вяло отстранился.
— Оставь, Абела.
Тогда она тоже замолчала и притихла, быстро одѣлась. На озерѣ остался слѣдъ отъ ея недолгаго купанья: извилистая полоса свободной воды среди большихъ, мягкихъ листьевъ, которые все еще колебались, повинуясь движеніямъ мелкой водяной зыби.
60
Проснулись въ это утро, какъ обычно, и привычныя руки уже потянулись къ инструментамъ, — когда вспомнили, что работа исполнена и ни одного удара рѣзца не требуютъ больше законченныя стѣны. Успѣвшіе сродниться другъ съ другомъ за мѣсяцы совмѣстнаго труда собирались группами въ опустѣвшихъ мастерскихъ. Вмѣстѣ обсуждали планы будущаго. Здѣсь уже было скучно. Только-что отстроенное зданіе представлялось уже старымъ, потому что не требовало больше участія своихъ творцовъ.
— Какъ ты провела ночь, Лія?
— Хорошо. Только передъ разсвѣтомъ ребенокъ долго плакалъ и я немножко безпокоилась, здоровъ ли онъ. Но все въ порядкѣ. Онъ растетъ съ каждымъ часомъ, ты замѣчаешь?
— Да, пожалуй. Хотя, всетаки, я не предполагалъ, что человѣкъ развивается такъ медленно… Мнѣ кажется, никогда не придетъ тотъ день, когда онъ впервые назоветъ меня по имени.
— Ты уже уходишь?
— Я могу остаться, если ты хочешь. У меня нѣтъ никакихъ неотложныхъ дѣлъ сегодня.
Долго молчали. Потомъ Коро сказалъ:
— Товарищи затѣваютъ сегодня маленькую поѣздку. Конечно, ты будешь съ нами?
— Ребенокъ стѣснитъ ихъ. И они немножко шумны и порывисты. Это вредно для маленькаго. Но я буду очень довольна, если ты развлечешься немного. У тебя такой мрачный видъ за послѣдніе дни. Должно быть, ты слишкомъ много работалъ.
Коро подошелъ, положилъ руки на плечи подруги.
— Лія, скажи мнѣ… Скажи мнѣ, занимаю ли я въ твоемъ мірѣ такое же мѣсто, какъ прежде?
— Ты спрашиваешь? Но развѣ ты не чувствуешь, что моя любовь къ тебѣ еще окрѣпла? Развѣ ты не видишь, что и въ нашемъ ребенкѣ я люблю, прежде всего, отраженіе тебя самого, память самыхъ радостныхъ часовъ нашей любви? Ты огорчаешь меня, Коро. Я знаю, что произошло въ тебѣ что-то новое, но не могу объяснить — почему.
— Да, ты права. Ты любишь меня не меньше и не хуже, чѣмъ прежде. И безъ твоей любви я не сдѣлалъ бы здѣсь и половины того, за что меня такъ хвалятъ южане. Но вотъ сегодня, Лія, наша работа кончена. Мы опять можемъ жить безъ труда и заботы, жить только для себя, для своей собственной радости. Я прихожу къ тебѣ—и чувствую какую-то стѣну между нами. Ты любишь меня попрежнему и ты попрежнему прекрасна. Но ты — не та.