И мы в деталях всё рассказали опешившей Тамаре.
– Заодно и деньги получите – они твои и Мишки.
– Ну уж нет мои армянские друзья. Вместе мы кутили, вместе горевали, вместе из беды выходили, а значит и делёж будет поровну. Разделим всю сумму на три, по справедливости.
Сказано-сделано.
– Ну единственное что я никогда и ни с кем не поделю – это моего сладкого Артюшку.
– Ну эту ночь он весь твой, я не возражаю, но завтра улетаем домой и он вместе с нами, – произнёс строго Эдик и, увидев готовое к плачу лицо Тамары, добавил, – это не обсуждается.
– Лишаете меня простой бабьей радости.
– Какой?
– Просыпаться рядом с плечом любимого человека.
– Тамара! Мы были вместе дней 10. Встречали Новый год, жили в классной гостинице на юге страны. С завтрашнего дня начинаются обычные будни. Нас ждут в клиниках, тебя в баре – начинается каждодневная тягомотина- рутина способная испортить радужные впечатления от нашей встречи. Согласна со мной? А я лично обещаю – этим летом устроить такие же праздники любви.
Все сразу воспрянули духом, особенно Тамара.
– Ну тогда обещайте, чтобы летом эти праздники любви будут длится намного дольше нынешних.
– Обещаем.
– И чур хотя бы до лета не женить моего Артюшу.
– Ого! Это вопрос на засыпку. Пусть он сам и ответит. Говори Арут – есть ли у тебя планы до лета связать себя узами брака?
– Что за глупые вопросы. Конечно нет.
– Ну почему глупые? Тебе уже 26, ты перспективный доктор, без пяти минут кандидат наук, по всем законам семейного кодекса армян тебе полагается завести семью.
– Только после вас, сударь.
– Короче, Тамара. До лета будь спокойна – он твой с потрохами. Но и ты обещай, что не заведёшь в ближайшем будущем ещё одного мужа алкаша. А то не видать тебе Арутюна, как своих ушей.
– Не сомневайтесь. Вторую такую глупость не сделаю.
– Ладно, народ. Мы с Зарой помчались в кассы покупать билеты, а вы поезжайте в ресторан «Столичный», что напротив Большого театра и забронируйте столик на четверых для прощального ужина.
Мы отвезли Мишку опять к бабке, а сами поехали в ресторан «Столичный» занимать столик на четверых.
Скоро к нам подтянулись Эдик с Зарой.
– Радуйся Тамара. Билетов назавтра не было. Смогли купить только на понедельник, слава Богу хоть на дневной рейс. Так что до понедельника Арутюн твой.
Я вспомнил, что Эдик боялся летать, страдал аэрофобией, ну а ночной полёт был для него вообще невозможен.
– Ура! – по детски обрадовалась моя партнёрша.
– Ну тогда сегодняшний ресторан не прощальный, но надо наши вечерние досуги заполнить чем-нибудь полезным. Сходить, например, в Большой театр. Кто из вас был в Большом театре?
– Я ходила туда давно, ещё школьницей.
– Я не была ни разу, – заявила Зара.
– И мне не доводилось, – добавил Эдик.
– Я тоже был однажды, ходил на «Хованщину». Просидел с полчаса и убёг. Скучно стало очень.
– Надо пойти либо на «Дон Кихота, либо «Лебединое озеро».
– Это самые востребованные у интуристов представления. Фиг достанешь билеты.
– А мы что не интурист? Короче – достать билеты возлагаем на тебя Арутюн.
– Это от чего же?
– Ты у нас хорошо знаешь иностранные языки, вот и притворишься завтра интуристом и купишь у оперной фарцы 4 билета, причём в партере. На бабки не скупись, они ведь есть.
– А сколько стоит билет на руках?
– Смотря как повезёт. От 50 до 100 зелёных. Если сторговаться, то можно 4 билета купить за 200. Ничего покупай, желательно на «Лебединое озеро».
– Артюшка! Ты завтра спи вдоволь, а я рано утром уеду, но тебе завтрак накрою, чтобы не голодал.
– Припозднишься?
– Раньше шести не жди.
– Я тогда поеду к Большому театру, билеты доставать.
– Вот и правильно. Только по сторонам не очень засматривайся своим тестостероновыми глазами.
– Не засмотрюсь, тем более весь тестостерон сейчас на тебя потрачу.
– Хорошо сказал, – томно произнесла Тамара и скинула халат.
Это сейчас в век интернета, ю-туба и смартфонов попасть в Большой театр не составляет особого труда, а в совковые времена, насладиться чудными постановками было большой проблемой. Например, балет «Лебединое озеро» по телику показывали очень редко. Почему то бессмертная музыка Чайковского, от которой с ума сходит весь просвещённый мир, звучала с советских экранов когда умирала какая-нибудь совковая или партийная шишка.
Днём у Большого театра было малолюдно и найти фарцу не составило особого труда.
– Шван лейк! Шван лейк! – взмолился я, завидев одного из них.
– Сколько штук?
Я показал 4 пальца и 2 стодолларовые купюры.