Мне же нужно было сплавить жену Брежнева. Виктория Петровна была домашним человеком, постоянное ее присутствие в квартире могло помешать мне.
Утро в Кремле прошло без эксцессов – паломничества Семичастного и Шелепина не наблюдалось. Секретарь Сидоров свою работу сделал, напряг хозслужбу Кремля и достал таки карту на всю стену. Пустые шкафы стояли возле боковой стены. Возле третьей стены сиротливо притулился горшок с фикусом.
Вместо технического секретаря Сидорова сегодня дежурил Александр Николаевич Петров.
– Доброе утро, Александр Николаевич, товарищ Сидоров оставил для вас рекомендации по кабинету?
– Доброе утро, Леонид Ильич. Да. – Кивнул головой высокий молодой человек с зализанными назад черными волосами. Приемник в стиле «ретро» вам сейчас принесут. С растениями получилась неувязочка – у вас есть какие-либо предпочтения?
– Да, я тут подумал и решил, что по центру стены нужно поставить аквариум и на ту стену перевесить портрет Владимира Ильича, за спиной как-то ему не тактично располагаться. В общем, я хочу зеленую стену. Можно две кадки орхидей поставить, чтобы они были симметричны относительно аквариума.
Я отделила рабочую зону и зону релаксации. Конечно, в зеленую зону не помешало бы массажное кресло, но я сомневаюсь, что его вообще еще изобрели.
Секретарь вышел и позвонил в хозслужбу. Через полчаса в кабинет доставили ретро-приемник. Завхоз тихо стоял в сторонке. Мужчина наблюдал за Генеральным секретарем.
– Напомните, как вас зовут? – голос Генерального секретаря разбудил завхоза.
– Петр Мефодиевич! – с достоинством ответил завхоз.
– Большое спасибо, Петр Мефодиевич за оперативность. Есть пара моментов. Значит, вот эскиз «зеленой стены» – портрет товарища Ленина должен висеть по центру, под ним аквариум с золотой рыбкой, и прочими. По бокам этажерки с зеленью. Разбавим орхидеями.
Было одиннадцать часов. Шелепин не вытерпел и направился к кабинету Генерального секретаря.
– Добрый день, Леонид Ильич, как здоровье?
– Ну, здравствуй, Александр Николаевич, мимо инфаркта проскочил.
– И что думаешь делать, в Крым поедешь?
– Нет, вот в Москве надо побыть до пятнадцатого мая. День победы – знаешь ли, вещь достаточно серьезная. Хочу вот Фиделя Кастро пригласить дня на три. Да членов СЭВ необходимо повидать. Не хочу делать резких движений, поэтому хочу всех пригласить на выездное совещание в Кремль с девятого мая по пятнадцатое. Как думаешь, успеет протокольный отдел подготовиться?
– Без проблем! – согласился Шелепин.
– Так что у тебя со здоровьем, Леонид Ильич? – еще раз заботливо спросил Шелепин.
– Да сердечко что-то стало пошаливать, надо чаще на свежем воздухе бывать. В бассейн надо бы записаться. – Я внимательно следила за мимикой Шелепина. На данный момент он был доволен.
– Ты знаешь, – доверительно так произнесла я, – Александр Николаевич, я был в шоке, когда узнал, что наше Министерство здравоохранения не делает операции на сердце.
– И что? – недоуменно пожал плечами Шелепин, пройдясь по комнате и встав возле окна.
– А то, что мой дорогой и уважаемый Александр Николаевич, ты моложе меня лет на десять, но вот если и у тебя сердце засбоит, то наш добрый министр здравоохранения не смотря на свой хирургический опыт, оперировать тебя откажется. И будешь ты лежать в палате и медленно умирать.
Шелепин поморщился, ему показалось, что в голосе Брежнева послышалась издевка.
– Не пугай Леонид Ильич, я верю в советскую медицину.
– Я тоже, я тоже верю в советскую медицину, – покачал головой Брежнев, – но пинка бы ей дать не мешало.
– Экий ты кровожадный Леонид Ильич, – покачал головой Шелепин, отходя от окна.
– Я не кровожадный, Александр Николаевич, просто предусмотрительный. Да и мне не двадцать лет, чтобы козленочком прыгать. Последствия войны к тому же.
– Ну раз ты так озабочен своим здоровьем, вы выскажи свои претензии Совету Министров – неожиданно вспылил Шелепин. Шелепин знал, что Брежнев мог завестись на ровном месте и слушать его шамкающую речь было не очень охота.
– Ладно, Леонид Ильич, раз ты выздоровел, то напоминаю, у нас во вторник заседание Политбюро.
Я резко выдохнула, когда за Шелепиным закрылась дверь. Этот разговор был первым серьезным испытанием. Если Черненко был добрым знакомым Брежнева и был лоялен, то Шелепин был неформальным лидером. Шелепин метил на место Генерального секретаря, но Брежнев был компромиссной фигурой, поэтому Брежнева выбрали временно. В принципе, Брежнев как раз-таки и устранил Шелепина во время его больничного. Так что, предупредив о ненадежной советской медицине я ничего не теряла.