Семичастный сидел и смотрел на Брежнева, вошедшего в раж. Ильич устраивал классический прессинг, так же как делали это его подчиненные.
А кстати, товарищ Косыгин. – Брежнев повернулся премьер-министру. – Милейший Алексей Николаевич, товарищ Суслов скрывает от нас источник доходов Британской Короны в Африке – вы не поверите, это продажи питьевой воды. Товарищ Председатель Совета Министров, вы лишаете бюджет СССР дополнительного дохода от продаж бутилированной питьевой воды, а потом плачетесь, что у вас денег нет. Вот скажите мне, простому генеральному секретарю коммунистической партии и своим партийным товарищам, сколько денег вы вложили в Африку и какой дефицит бюджета у нас из-за этого произошел?
Косыгин побледнел, его только что недвусмысленно обвинили в воровстве бюджетных денег. Это было оскорбление.
– Как вы смеете?! – прорычал Косыгин и схватился за сердце. Брежнев незамедлительно кинул ему пластинку нитроглицерина.
Косыгин замер, рассасывая нитроглицерин.
– Так когда товарищи на нашем Политбюро увидят финансовый отчет о доходах с продаж питьевой воды в Африку? – Брежнев, лукаво прищурившись, посмотрел в глаза премьер-министру.
– На данный момент мы не продаем питьевую воду! – раздельно произнес премьер-министр.
– Хорошо, когда соответствующие министерства подготовят производственные мощности и заключат договора по поставке питьевой воды в Алжир, Мозамбик, Марокко по кредитным линиям или в обмен на цитрусовые по выгодному нам курсу?
Косыгин промолчал.
Шелепин смотрел на Брежнева и диву давался активности того, видно больничка на Ильича так повлияла. На самом деле Шелепин знал, что Брежнев конфликтует с Косыгиным достаточно давно, и ему захотелось лишний раз позлить Косыгина в надежде на виток нового противостояния. Как и предполагал Шелепин – Ильич вел себя как слон в посудной лавке и оттаптывал всем мозоли, особенно Суслову.
– Мне нравится идея дополнительного дохода с поставок питьевой воды в Африку. Я думаю, остальные товарищи поддержат это предложение. Кто за? – Шелепин первым поднял руку и оглядел присутствующих.
Семичастный быстро согласился со своим покровителем. Брежнев тоже поднял, Пельше – за, Подгорный – за, Суслов – видно было что колеблется. Последним был Косыгин. – Итак, подытожил Шелепин, все за, кроме одного воздержавшегося.
Шелепин решил сегодня поддержать все инициативы Ильича. Во-первых, ему было любопытно, во-вторых Брежнев сам забивал гвозди в свой гроб, схлестнувшись с Сусловым.
– Леонид Ильич? – Шелепин вопросительно поднял бровь.
– Я хотел бы поблагодарить товарища Семичастного за его неусыпную заботу о социалистической законности. Товарищи, вы согласны со мной, что служба товарища Семичастного стоит на страже нашей законности. – Брежнев вывернул словесный пассаж так, что все согласились не поняв с чем.
– Да, да – закивал головой Шелепин, радуясь за своего визави.
– Служба товарища Семичастного занимается внешней разведкой, но у нее появился новый враг, враг внутренний и изворотливый. Это диссиденты.
Тут уже позволил себе улыбнуться Суслов.
– Прочитал я тут намедни одного такого диссидента – Солженицына. Неоднозначное сложилось у меня мнение о нем – с одной стороны писатель, режущий правду-матку, с другой стороны – трус и приспособленец. Прочитал я его «Один день Ивана Денисовича». С одной стороны рассказ реалистичный, с другой стороны писатель не показал того факта что о заключенных заботятся, например тоже Министерство здравоохранения когда проводило полную диспансеризацию всех заключенных?
Косыгин заиграл желваками – сегодня Политюро было в малом составе, поэтому за министров приходилось отдуваться ему самому.
Кроме всего прочего мне стало известно, что областные партийные функционеры лояльны к диссидентству. Я предлагаю, чтобы товарищ Семичастный не только занялся вопросами воинствующей диссидентской интеллигенции, но и вопросами соблюдения социалистической законности в среде низовых муниципальных образований, городских партийных ячеек, областных партийных ячеек, а диссидентствующим товарищам из краевых и республиканских комитетовПолитбюро само укажет на недопустимость такого поведения.
Суслов покивал в согласии головой в конце предложения. Шелепин был рад возрастающей роли своего визави. Брежнев сам не понимая, что он делает, давал в руки Семичастного достаточный козырь.