На следующий день работала в музее. Посетителей много, и забот тоже. Хлопотала по организации выставки Тициана. Всегда стремилась относиться к работе творчески, чтобы развиваться, да и вообще, чтобы не скучать. Но этот день оказался просто мучительным. Ожидание извело. Не хотела обсуждать с собой его причину, смысл. Даже отказывалась формулировать свое чувство как ожидание. Но что это, извините, тогда?
Тут еще позвонил Марек:
— Пани, мы идем сегодня в пиццерию? Мечтаю об итальянской горячей пицце.
— Я не очень.
— Мы же договаривались?
— Передумала. Пойдем в ресторан русской кухни.
— И с чего бы это?
— У меня скоро выставка русской живописи. Хочу проникнуться духом русской культуры.
— Дорогая, ты решила меня разозлить?..
— Нет, решила покомандовать тобой.
— Возбуждает.
— Вот и хорошо. Значит, в русский ресторан.
— Что с тобой сегодня?
— То есть?
— В твоем голосе какое-то напряжение.
— Марек, ты удивляешь. Никогда раньше не замечала за тобой такого внимания к нюансам моего настроения. Аллилуйя!
— Нет, правда, что-нибудь случилось?
— Да нормально, просто немного устала. Выставка открывается уже завтра, а не все еще удалось довести до ума…
— Ну, так я жду?
— Где?
— В нашей любимой пиццерии, конечно, в девятнадцать часов.
— Ты неисправим, чудо мое. Придется сдаться.
— А вот такая игра мне нравится все же больше.
Поток гостей выставки, как река, спокойная, становящаяся то ручейком, то вновь полноводно и грациозно текущая. Чего и кого она ждет, стоя на «берегу» и вглядываясь в эту «воду»? Хороший вопрос.
6
Результаты томографии головного мозга Дашкевича легли на стол врача. Горак, подняв на лоб очки, начал задумчиво массировать себе пальцами усталые глазные яблоки. Андрей и Солод ждали вердикта. Закончив вынужденные манипуляции, доктор начал говорить: «Анализ особенностей клинической картины у вас такой, если говорить популярным понятным для вашего восприятия языком, то можно сделать вывод об отсутствии физической травмы головы, незначительном нарушении мозгового кровообращения. Это может быть спровоцировано, поскольку нет следов травмы, эмоциональным стрессом. Правда, могут быть такие варианты, как контакт с водой, сильные температурные воздействия, гипертония. Поскольку амнезия протекает в данном случае на фоне повышенного артериального давления, направление в сосудистый центр для исключения инсульта было бы вполне обоснованным для вашего случая. Понимаете? Инсульт, ишемическая атака, эпилептический припадок вполне возможны, если немедленно не приступить к лечению. Прошу также проследовать на сеанс гипноза, — он посмотрел на Дашкевича, а потом повернулся к Солоду, — это конфиденциальный сеанс, господин может ожидать в коридоре…»
Солод открыл рот, чтобы возразить, но Горак заявил: «Если вам, то есть вашему подопечному нужна медицинская помощь, придется выполнять мои требования и соблюдать права больного». Встретив же все-таки в глазах Виктора бешеный протест, он еще добавил жестко: «Мы в Европе, пане, прошу не забывать, и в больнице к тому же. Если вы хотите что-то знать больше о больном без его на то согласия, есть юридические формальности и опять же есть закон. Не хотите, как положено, извольте уезжать немедленно».
Содержание монолога врача и тон, каким он был произнесен, не оставили Солоду никаких надежд. Он вышел из кабинета и сразу же начал звонить Ронбергу.
Сеанс продлился час. По окончании Горак смотрел на Андрея озадаченно. Такое в его карьере впервые. Перед ним человек, который… Он оставил пациента на минуту, вышел в коридор, сказал сухо Солоду:
— Я прошу господ в срочном порядке покинуть клинику, или я вынужден буду сообщить в полицию.
— А как же Андрей?
— Вместе. Вместе с вашим Андреем, или как его там зовут на самом деле.
— Что значит «как зовут на самом деле»? Вы же обещали! Прошу тогда объяснить, как нам следует поступать с нашим больным? Как его лечить? Мы что, зря приехали?
— Я выпишу лекарства. Их можно будет купить только здесь в Европе. И ему еще важно прогуливаться на воздухе, пытаться расслабиться, просто выспаться.
— Хм… Прогуливаться… Скажите, доктор, если будем регулярно давать ваши лекарства, он скоро выздоровеет?
— Ничего не могу гарантировать. Случай непростой. Но все возможно, конечно, при правильном отношении и нормальном уходе.
Горак сделал на последних словах акцент, многозначительно посмотрел на Солода, а потом добавил:
— Вам следует наблюдаться где-нибудь в другом месте.
— Что-то изменилось? — спросил Виктор настороженно.
— Ничего особенного. Просто так надежнее для вас, чтобы исключить риск продолжения лечения… в условиях неволи. Вы понимаете?