Дашкевич вдруг ощутил острое желание пожаловаться ей, получить сочувствие, как теплое ее дыхание себе в шею, увидеть влагу в глазах, а потом жадно, безумно целовать руки.
— Знаете, вот я сейчас скажу, а вы будете смеяться.
— Не буду. Почему я должна смеяться над вами?
— Ну, потому что, не поверите в то, что скажу. Это будет воспринято как шутка, да еще не очень удачная.
— Уже заинтриговали. Вы фокусник? Или экстрасенс?
— Дело в том, что я не знаю, кем являюсь.
— Как это?
— Амнезия.
— Вы серьезно?
— Абсолютно. Я был у врача. Сделали томографию, выписали таблетки. Сказали больше гулять.
— Так мы с вами еще и лечимся?
— Точно.
— А причины? Врачам удалось что-то узнать?
— Мне толком никто не стал ничего говорить.
— Странно то. Не похоже на наших.
— Не похоже. Может потому, что мы только что оттуда, из России, и есть основания не доверять. А у меня такие провожатые…
— Ваши провожатые… опасные люди?
— Может быть.
— А вы совсем ничего не помните?
— Мне иногда кажется (не говорю никому пока), что могу иметь отношение к должности во власти… И это самое плохое. Понимаете, я как заложник. Кое-что только вспоминаю. Вот «Демона» лермонтовского вспомнил ночью. С чего бы это? К нашему разговору про тщеславие?
— А, между прочим, я изучала такую поэму. Любовь к Тамаре для Демона стала точкой его возрождения. Тамара словно живой водой напоила его жаждущую пустыню души, и он постиг святыню любви, добра и красоты. Так критики говорят. Еще в его воскресшей душе вновь проснулись забытые мечты и чувства, — все те, которых лишил его Бог.
— И что же могло привлечь Демона в Тамаре?
— Ее красоты было бы недостаточно для любви, ведь он встречал немало красавиц, но не одна не тронула его душу. В ней он встретил родного человека, который смог почувствовать его, понимаете? Душа ее, будто специально ждала демон… демонскую печать. Это все критики, и я с ними согласна. Так и есть… Только там еще одно обстоятельство. Об этом не пишут почему-то, это мое мнение, всего лишь….
Она достала из кармана пакетик с крошками и насыпала на плиты набережной. Тут же слетелись голуби.
— Я всегда в этом месте так делаю. Традиция. Возьмите крошки и сыпьте им.
Он взял горсть из ее ладони, обнял за талию и попытался поцеловать. Она вывернулась было, а потом… потом начала целовать сама… Крошки высыпались сквозь пальцы, привлекая возбужденных пражских голубей.
— Пусть они знают, что вы здесь были…
— Так что еще соединило Демона и Тамару? — спросил он тихо, прижавшись к ней щекой.
— Искренность. Зло всегда искренно. И в раскаянии тоже. Что-то здесь от Библейского древа. Змей оказался честнее, рассказал Адаму и Еве правду. А Бог скрывал… Видите ли, Андрей, благочестие не всегда продиктовано искренностью. Часто оно лишь маска. Вот и все. Это я так думаю.
— Я возьму нам кофе? — он заметил кофейню по пути и решил забежать.
— Но только с собой, не хочу сидеть в помещении.
— Хорошо! Подожди минутку, я сейчас.
Андрей заказал кофе на двоих, а когда уже держал два бумажных стаканчика в руках, повернул голову, увидел через стеклянную дверь, как к Итке подъехал автомобиль, из которого вышел молодой мужчина.
Они о чем-то возбужденно говорили, Итка села в машину и набережная опустела. Даже голуби исчезли, склевав хлебные остатки. Он так и остался стоять у стойки кофейни как идиот, со стаканами и, наверно, глупым выражением лица.
В этот момент местная новостная программа рассказывала о происходящем в России. На экране телевизора бесновалась толпа. Огромная, многотысячная она скандировала на площади: «На кол! На кол! На кол!»
— Что они кричат, вы русский? — простодушно спросил по-английски молодой парень, продавец.
— Требуют средневековой казни, — ответил Дашкевич и двинулся к выходу.
— Вы шутите? Для кого?
— Может быть для меня…
13
Воодушевленный Ронберг налил и опрокинул рюмку коньяка, даже забыв предложить товарищам, и открыл ноутбук. Андрей и Виктор с любопытством ждали, сидя напротив.
— Ну вот, все только начинается! — сказал Глеб. — Это то, чего мы ждали. Волна народного возмущения сметет хунту враз!
После некоторых манипуляций, вздохов и ругательств Глеб включил то, что, по его мнению, они должны были немедленно увидеть и услышать. На экране какого-то интернет-канала появился Руслан. Андрей узнал его сразу, все произошло быстро, в один момент, как будто в голове зажегся яркий фонарь. Как всегда уверенный в себе, при серой папахе, в камуфляже с головы до ног, в окружении таких же дюжих молодцов-охранников, демонстрирующих оружие: кто-то держал пистолет, кто-то автомат, а один, самый высокий с огромными бицепсами, даже перекинул через плечо пулемет, из которого торчала и свисала вдоль тела широкая лента с патронами. Руслан поводил глазами по сторонам, как бы убеждаясь, что все готово для съемки и можно говорить. Произнес уверенно, не демонстрируя никаких лишних эмоций: