Ронберг примиряюще поднял руку и обратился с улыбкой к Солоду.
— Перестань, не дави. Он болен.
— Я уж не знаю, кто из нас болен… Может я и ты, на самом деле? А у нашего компаньона наоборот, полный порядок?
Когда Глеб, захмелев, удалился в свой номер, Солод хмуро спросил:
— Ну, давай рассказывай, как сходил.
— Так себе.
— А телефончик какой-нибудь спросил?
— Пока не получилось.
— Нет или не спрашивал?
— Не спрашивал.
— Издеваешься? Я могу и прекратить прогулки. Это еще Глеб ничего не знает!
— Да нет, там такая ситуация… В общем, похоже, у нее мужчина есть другой, и он появился в самый неподходящий момент.
— И что? — Виктор закашлялся, подавившись хлебом, запил остатками коньяка. — Как себе все это представляешь дальше? Надо заканчивать, влетим все вместе. Пошел вот на поводу…
— Он не видел меня, я в кафе зашел, а он приехал и забрал ее прямо с улицы. Как он узнал?..
— Какая разница, узнал — не узнал? Надо завязывать, и все. Вернемся домой, там оторвемся.
— Ты думаешь, вернемся?
Солод уставился на Андрея. Только в его глазах не было удивления. Осуждение за неполиткорректность — да, удивления — нет. Оба понимали, в отличие от Ронберга, что возврат под большим вопросом. Никто не знает, наверно, ни один предсказатель, как это будет происходить и произойдет ли на самом деле.
14
Глеб остался крайне недоволен поведением врача, а также тем, что Солод, а, следовательно, и он сам, так и не получили сведения, как прошел сеанс гипноза, почему врач так сурово с ними обошелся, отказавшись работать с Андреем дальше. Таблетки Горак, правда, все-таки выписал. По-прежнему неясно, что в голове у Дашкевича. А ведь нужно принимать решение о целесообразности скорейшей обратной операции. Того требовала обстановка. Он напряженно соображал, как ему следует поступить и предварительно решил так. Он объявил Андрею, что намерен осуществить проверку его психологического состояния, пригласив своего человека с детектором. На выраженное удивление ответил, что речь, конечно же, не идет о попытке уличить Андрея в сокрытии истинной картины его состояния, а лишь имеется намерение раскрыть некую интуитивную предрасположенность к отдельным воспоминаниям, чтобы в дальнейшем продолжать подкидывать ему информацию из этой части прошлой жизни.
— Если хоть что-то вспомнишь подсознательно, организм отреагирует, а детектор сразу зафиксирует, мы зацепимся за эту ниточку и вытянем из тебя все остальное. Как тебе идея?
— Давайте попробуем… — после некоторого сомнения, согласился Дашкевич. Ему больше ничего не оставалось, кроме как согласиться.
— Тестовые вопросы я составлю сам, — заявил Глеб.
Однако он не собирался раскрывать, по какому принципу собирается это делать. Тут важно соблюсти установленный порядок, учитывая, что Андрею категорически не должно стать известно кое-что из его биографии. Никогда до самой смерти. Так бывает в российских политических реалиях наверху властной пирамиды. Ты должен согласиться играть в игру по определенным правилам, занимая лишь определенную нишу и зная лишь то, что положено знать. За лояльность получаешь льготы, возможности, дворцы и деньги и… другие милые прелести — пляж «баунти» четыре раза в год, безбедную жизнь своих близких в поколениях. Если же — нет, тогда подстава, наручники, следствие лживое, суд, который не разберется, адвокат, который не защитит, окружение, которое поверит и отвернется, а также тюремщики и сидельцы с манией садистов, жаждущие над тобой власти, и вечная душная сырая темнота, ад на Земле. В общем, сценарий «Железной Маски». И как насчет выбора модели поведения? А то. Иного выбора и нет.
Специалист, которого звали Игорь, с выправкой офицера, приехал в отель с оборудованием, все как положено. При опросе, кроме самого спеца и Андрея, никого не было. Для чистоты эксперимента, чтобы исключить, так сказать, элемент психологического воздействия.
Игорь выкладывал как карты поочередно перед Андреем бумажные фото и задавал вопросы. Перед тем, как начать это делать, специалист объяснил, что фото на компьютере не годятся для работы, он привез фотографии из личных архивов, которые содержат в себе информацию, потому что их брал в руки сам «фигурант». Так спец оговорился по Фрейду, и сам улыбнулся своей оговорке. Продолжил, что эти фото, брали и родные ему люди, вокруг них аура предыдущей жизни, «информа» или код, который должен стать ключом к открытию замка, заблокировавшего доступ Дашкевича к своим воспоминаниям, то есть к самому себе.