После спектакля, раздачи всевозможных грамот и наград и чаепития с пирогами Марта спросила, нельзя ли пригласить нескольких одноклассников вместе погулять. Мы обещали сводить ее на аттракционы, а в результате получился сумасшедший дом на выезде. Совершенно одурев, мы вместе с другими родителями загнали детей в маленький веревочный парк под присмотр инструкторов, а сами сели рядом в летнем кафе пить пиво.
Уже не в первый раз я подумала, что Марта в свои восемь лет настоящая женщина, которая знает, как себя выгодно подать. Она пригласила Эву («врага надо держать под контролем»), Йитку («ничто так не красит девушку, как страшненькая подруга»), Станду и Павла – того самого принца, которому по-всякому строила глазки, не забывая поглядывать, как на это реагирует Станда.
Алеш оказался единственным папой в цветнике мам и ухаживал за всеми. Я познакомилась с мачехой Йитки, с которой нам явно было о чем поговорить, с молчаливой беременной мамой Павла и довольно противной мамой Станды. Она мне здорово не понравилась, но я все равно старалась быть милой – мало ли что, кто знает.
На следующий день Алеш должен был отвезти Марту в Брно.
- Я буду скучать без… вас, - сказала она со вздохом, когда вечером я позвала ее собирать вещи.
- Ты же будешь с бабушкой и с Пепиком, - уговаривала я. – А если я поеду с тобой, папа останется здесь один, ему тоже будет скучно. Две недели пройдут быстро.
Марта снова вздохнула и застыла в задумчивости перед шкафом, и опять это было такое истинно женское: «шкаф ломится от нечего надеть».
- Знаешь, по дороге она со мной в первый раз разговаривала, - сказал Алеш, вернувшись. – Ну, не в первый, конечно, но всегда отвечала на мои вопросы. А сама спрашивала что-то, только если очень надо было. А тут обычный разговор: где мы едем, что за машина нас обогнала, в каком доме мы на море будем жить. Хотя чувствовалось, что это немного… через силу, что ли? Будто поставила себе задачу: надо как-то общаться.
- Алеш, это же здорово! – я обняла его. – Раньше она себе таких задач не ставила. Ты сейчас как будто зверюшку дикую приручаешь. Медленно, осторожно, только бы не спугнуть.
- Анна, мне очень стыдно, но я рад, что мы хоть немного побудем без нее, - он отодвинул меня, чтобы переодеться в домашнее, но я тут же снова прилипла к нему, едва он снял джинсы. – Не представляешь, как я устал за это время.
- Ничего тут нет стыдного, - возразила я. – Такое напряжение постоянно. Я тоже устала. И Марта. Нам всем нужно немного отдохнуть. Сил набраться, чтобы дальше идти. И я даже знаю, как мы с тобой это будем делать, - я лизнула мочку его уха. – Как же здорово, когда дома никого нет!
Две недели прошли безобразно быстро. Казалось, Алеш только что отвез Марту к Магдалене – и вот я уже сижу одна внутри Валентина и ползу, умирая от страха, по крайнему правому ряду в сторону Брно. Роман – чтоб его лысина служила голубям сортиром! – доложил Алешу, что я езжу намного лучше и вполне могу добраться самостоятельно. Вместо двух часов я ползла почти три и от ужаса снесла по пути столько кирпичей, что хватило бы на небольшой коттедж. Хотя, надо думать, Алеш в Праге боялся еще сильнее.
Марта не отходила от меня ни на шаг, и только вечером, когда она улеглась спать, мы с Магдаленой смогли наконец спокойно поговорить.
- Я ни о чем ее не спрашивала, - сказала она, когда мы устроились на веранде с бутылкой вина и сигаретами. – Сама рассказала. И от одной вещи я чуть в обморок не упала. Сказала, что маму-Милену ей жаль. И папу тоже жаль. Потому что трудно жить с теми, кого не любишь. И кто тебя не любит. Мол, я сама знаю, как это. Можешь себе представить?
- Наверно, могу, - усмехнулась я. – Это же Марта. Хотя не могу представить, как она жила с этим. И как Милена могла быть такой тварью. Звери своих детенышей любят, а тут…
- А еще она сказала, что постарается папу полюбить снова. Потому что он хороший. Иначе мама-Анна его бы не любила.
- Сакра! – неожиданно всхлипнула я.
- Индийское кино! – Магдалена чиркнула зажигалкой. – И бросай-ка ты курить, Аня. Тебе еще детей рожать, ты и так уже старая.
Через неделю приехал Алеш. Мы с ним обошли весь город. Как я показывала ему свою Прагу, так и он мне Брно. Втроем с Мартой мы ездили купаться на реку Свратку, которую зобаки называли Шварцавой, а вечерами сидели на веранде и слушали, как стрекочут в темноте кузнечики. Так тихо, спокойно… Мне даже жаль было уезжать.