Вылезали уже под вечер, когда стемнело. Вытащили поклажу, замаскировали средство передвижения и потихоньку полезли вверх. Не по дороге, естественно, напрямую, через лесок. Не спеша, осторожно. С неподвижности вкладывали в каждое движение всю душу, кости разминали.
Вверх поднялись чуть в стороне от первоначальной точки. Между бассейном "Дельфин" и университетом. Вышли к базе автобусов "Турист". Всё это — бывшее, бывшее…
Автобусы за поржавевшей оградой напоминали вскрытое археологами кладбище динозавров. На всём лежал отпечаток скорбной и безнадёжной обречённости. Лишённые одухотворяющего начала человеческой души, рукотворные механизмы чудовищно быстро дряхлели, приходя в полную негодность, даже на металлолом. Полной "торжество энтропии", — говоря словами Знайки.
Мы постояли. Неподвижно, как это умеет только спецназ, входя в чувствование окружающего пространства. Ещё чингизов деде лично был знаком с людьми, во время Великой Отечественной воевавших в тылу вермахта и приобретавших невероятные качества и свойства: за километр в лесу чуяли дым костра. За пятьсот метров, в лесу, человека. Просыпались, когда до облавы было ещё 2 — 3 километра. И неведомым чутьём находили разрыв в прочёсывающей цепи.
Говорят, кому-то было дано, кому-то нет. Не знаю. Человек — сложная штуковина. Но те, кто, наподобие нас, выживал в лесу, приобретал — кто в больше мере, кто в меньшей, — те же качества.
Вот и теперь мы стояли и чувствовали окружающее. Где-то далеко, за границей осознанного восприятия, чуяли мы присутствие жизни. Злой и враждебной. Но поблизости, по крайней мере, было спокойно.
Мы трое, по словам Бати и Знайки, обладали врождённым иммунитетом к Заразе. Похоже, что так оно и есть. Выжили мы чудом. Кроме как так иначе определить произошедшее не могу.
В не отравляемом более промышленностью и автомобилями городе зелёнка превзошла все ожидания. Зеленело всё. На карнизах окон, крышах домов и прямо сквозь асфальт буйствовала растительная жизнь. Поэтому относительно незаметное передвижение было возможно и было осуществлено.
Между домами, не торопясь, добрались до кладбища. Перемахнули через боковую стену и дальше — между могилками.
Церковь казалась пустой. Так и оказалось. Если не считать груды скелетов внутри и в церковной ограде. Видать, спасаться спешили. Ну да в этот раз вакцину вводить было некому.
Трупы, судя по состоянию скелетов, кто-то изрядно объел. Или собаки, или "упыри". Странно, но на собак Зараза практически никакого влияния не оказала. Псы отъедались на трупах и умудрялись ещё и плодиться. В наших местах они представляли собой серьёзную угрозу. Уцелевшее корово-козье молочное стадо пасти выводили под усиленной охраной. Бродяжьи стаи псов человека практически не боялись. А ввиду скудости боезапаса от этой напасти обороняться приходилось в первую очередь холодным оружием. Копья, бердыши, секиры, сабли, шашки, топоры, ножи. Была пара охотничьих арбалетов. Да десятка два самодельных, из рессор. Громоздкие и тяжёлые. Но, как говорится, за неимением королевы имеют и горничную…
Ночевать в церкви по молчаливому согласию не стали. Хоть и крыша над головой, и Заразы не боимся, а всё-таки… Бережёного бог бережёт. В любое здание могли войти ещё раз. От нечего делать, поглумиться, поискать — а вдруг чего не нашли предыдущие? А вот на кладбище ничего искать не будут.
Единственное, что мы сделали, это зашли на территорию располагавшейся тут же, внутри кирпичной стены, бывшей конторы ритуальных услуг, и разжились штыковыми лопатами. Так, на всякий случай. Ими и копать можно, и голову с плеч смахнуть не проблема, если по краям жала напильничком пройтись…
Глава 4. Сю-при-и-з-з-з…
Искомые могилки оказались у самого входа. Правда, в буйных зарослях. Но план кладбища, не повреждённый никем, как стоял у самого центрального входа, так и стоит. Что ему сделается? По нему и отыскали. Совсем рядом, никуда и ходить не надо. Только площадку расчистить.
Вырубили мы всю зелёнку и открылось нам искомое. Блин! Два памятника — каменные. Третий — железный. В смысле — металлический.
Я вопросительно взглянул на Чингиза.
Чингиз уже достал свои гнутые прутики и задумчиво смотрел на цель поисков. Настраивался.
Всегда с уважением относился к тем, кто умеет делать то, что не умею я. Умение биолокации, сиречь лозоходства, мне оказалось не по зубам. Как ни пытался. А вот Чингиз в этом деле — бог. На него даже смотреть приятно. Завораживает, честное слово.
Чингиз вытянул руки и коснулся Г-образными рамками первого памятника.