Пре-вращение

— Мы уходим не в Ванахейм, ас. Ванахейм мертв. Твердое небо убило его. Почти все из нас улетают после смерти туда, за соленые воды, чтобы уснуть во льдах, скрывающих когда-то самые прекрасные земли мира, имя которых — Гонд-ван. Пока небо было мягким и земля не повернулась — мы жили счастливо, потому что исполняли свой Долг. Тот Долг ты понять не в силах, ас. Долг, что остался — неизмеримо меньше. Этот Долг — только перед родиной наших предков. Гонд-ван уснул. И оцепеневшая вода покрывает его всё большим слоем. Мощь Мира уснула — и стала бессильна.

— И не проснется?

— Проснется. Когда небо снова станет мягким.

Я помолчал, потому что печаль вана резала мои глаза как бритва и у меня заболела голова. Тогда я спросил:

— Ты назвал меня другом ванов. Почему? Разве ты знал меня?

— Ас, ты не можешь этого видеть. Вы, Новые Люди, лишены очень многого, и ваше счастье только в том, что вы не знаете — что у вас украли. Но мы сохраняем Силу наших предков. Тот ван перед своей смертью… он оставил на тебе знак, видимый только для нас. Он вокруг твоей головы, не ищи его… Я вынес из пещеры кхаджей всё, к чему может прикасаться рука человека. Ты найдешь это на поле боя. Пещера завалена, бесполезно откапывать её. Твои друзья потеряли сознание, не видев нас. До того, как сознание вернется к ним, мы отнесем их на прежнее место. Пусть они ничего не знают о нас.

Вы, асы, как дети. Живете и умираете — играя. Мы должны исполнять Долг. Ты никому не рассказал о первой встрече, не говори и об этой. Зим тридцать-пятьдесят. Тогда твой рассказ уже никому не принесет вреда. Клянись, ас.

— Клянусь Тором! Но что значит, что небо становится твердым?

— Ты из Новых Людей, ас, тебе этого не понять. Если ты когда-нибудь тонул или задыхался — это похоже. Как будто тебе на шею накинули веревку и медленно душат. Как будто из твоих ран сочится кровь и ты медленно слабеешь, засыпаешь, обессиливаешь. И тогда приходит смерть и мы улетаем туда, на землю Гонд-Ван и вмерзаем в лед, выросший поверх лучших в мире земель.

— Но вы же не трусы. Только трусы попадают в ледяной ад Нифльхеля! Или это казнь?

— Мы не трусы и это не казнь. Это тоже наш Долг. Кха-джи тоже уходят к исчезнувшей земле. Но они не могут проникнуть внутрь и засыпают во льдах. Чтобы убивать, когда небо снова станет мягким. Кто помешает им делать зло земле Гонд-ван?.. Зло Уснувших оттает и очнется — кто будет держать их, пока Уснувшие не войдут в свою силу? Наш жребий горек, но мы выбрали его сами.

— Но кто делает это зло? Наши руны ничего не говорят об этом.

— Ваши… Руны стали простым письмом с тех пор, как потеряли Силу. А еще раньше Силу потеряли звуки. Слово превратилось в слова, а еще немного и станет шумом. Болтовней без смысла. Сила древних убывает и скоро исчезнет совсем. Только в немногих тайных убежищах будут спать те, кто еще помнит Былое. Твердое Небо преградило путь Силе и век наш сгорает свечой. Мы делаем, что можем, а можем мы всё меньше и меньше. Недолго еще пребудем мы в теле.

Когда Снорри и Гуннар проснулись, я жарил мясо, а рядом лежало и оружие, и доспехи, и золото. Мы подобрали доспехи, оружие, поделили золото. Гуннар и Снорри купили драккар, собрали дружину и ушли в викинг. Теперь ты знаешь тайну своего непобедимого меча, ярл Мьелльнир, сын Гуннара.

Я долго молчал, но прошло пятьдесят зим и небо действительно стало твердым. Я чую это, И кто знает, может быть, это знание дает мне капля крови моего кровного брата Статни, — проследнего из ванов? Но я устал, и об этом расскажу в другой раз.