— Не очень на много. Период после падения Третьего Королевства. Ваны — это мифы Северной Европы. Боги не меча, но мудрости и магии. Их выродившихся потомков на территории Финляндии и современной Прибалтики до сих пор так и зовут — "вене".
— Так. Понятно. А асы — это кто?
— Асы — это Новые Люди из племени Ванов. Добровольно лишившиеся многого, в том числе и памяти, чтобы остаться в этом мире и прикрыть отход основных сил. Арьергард смертников, приковавших себя цепями к пулемётам… Мифы нордических народов сохранили это чувство: гордое ожидание гибели в битве.
"Аз" — это древняя форма местоимения первого лица единственного числа, ныне звучащее как "я". По законам твоего языка, последняя согласная в слове оглушается. Говоря о себе, они говорили: "Я, такой-то…" "Аз, Тор…" "Аз, Локи…" А Новейшие Люди воспринимали их слова по-своему… Неужели ты думаешь, что числительное "один" и имя "Один" — это случайное совпадение?
Оба слова восходят к санскритскому "ади" — "начало". Числительное "один" — "начало отсчёта". Имя "Один" можно перевести как "начальник", "изначальный", "начинающий"…
Артур пожал плечами.
— К сожалению, человеки мало думают. Сам был таким…
019
Властелины (зоххаки), привычно-материальный мёртво-существующий аналог Повелителей, питались кровью. У них во рту было нечто вроде игл шприцов: с тонкими каналами ввода яда внутри. Ядовитые железы располагались там, где у Повелителей прятались клыки. После ввода яда, когда жертва застывала, они некоторое время ждали, а затем медленно высасывали жертву досуха. Забор крови осуществлялся через те же самые "шприцы". Зоххаки живых не оставляли. Точно так же, как заядлые курильщики просят "оставить покурить" самое сладкое для них — крошечный окурок, пропитанный преждевышедшим дымом, они (не к ночи будь помянуты) — смаковали именно последние капли крови, когда организм уже понял, что умирает и сознание каждой клетки трепещет от ужаса смерти. Говорили даже, что у них оставить дососать остатки крови, — вроде как оказать уважение…
Зубы зоххаков в обычном состоянии носились прижатыми к твёрдому своду носоглотки и распрямлялись, как боковой нож — "выкидуха" с кнопочным управлением.
Выгуливать деточку-Артура во владения зоххаков вывел лично Имир.
Сразу по выходу из подземного перехода гостей Арбата встречали стройные ряды матрёшечников. Русские матрёшки, расписанные под известные лица, от "пятнистой шельмы" до "олигарха", — пользовались заслуженным успехом у гостей города. Рядом, начинаясь ещё в переходе, располагались в стройном хаосе мольберты и сиденья вольных художников. Вас могли нарисовать самыми разнообразными способами: от масляной краски до угольного порошка, растираемого по холсту кисточкой и пальцем. По соседству кучковались поэты. Громогласно выкрикивая по очереди вирши собственного сочинения, в перерывах между повторением программы они продавали желающим тощие брошюрки свежевыкрикнутых сочинений. Странное дело, но уличный оркестр по соседству практически не мешал желающим вслушиваться в смысл.
Дальше шли ряды умствующих художников.
Например, представьте себе диптих, изображенный в манере Бидструпа: на левой составляющей маршировало подразделение самураев с мечами наголо, в гэта, кимоно и почему-то буденновках. Только без звёзд.
Над головами марширующих нависала чья-то чудовищная стопа с когтистыми пальцами. Вместо неба, так сказать.
А в качестве строевой песни самураи исполняли, — во всяком случае, такова была подпись под картиной, — "Выходи-ила на берег Годзилла! На высокий берег, на крутой!.. "
Правая картина диптиха изображала развалины Нью-Йорка. На переднем плане, чуть-чуть слева от статуи Свободы, с отбитыми, — на манер Венеры Милосской, — руками, стоял самурай с первой картины. Персонаж широко, на манер митьков, раздирал на себе тельняшку. На обнаженном участке тела имела место быть татуировка. Вертикальная палочка. Сердечко абрисом. И имя. В целом получалось — I law Godzilla.
Или вот. Сценка из быта французской революции. Гильотина на помосте. На краю помоста — палач в красной маске. Палач вытягивает руку в сторону телеги, набитой привезёнными на казнь аристократками в высоких причёсках и дорогих платьях той эпохи. Рот палача распахнут чёрной кляксой властного крика. Подпись: "Надежда умирает — последней!"
И так далее, и тому подобное. Столица нашей Родины, город-герой, переживший нашествие Наполеона, Гитлера и демократии, — жил своей будничной жизнью, а именно: хищно подстерегал туристов.
Начинались религиозные ряды. Разнообразнейшие продавцы спасения, парадиза и прочих прелестей мирно соседствовали рядом со скульпторами, выставившими для продажи распятых на кресте Приапов. Тут же по соседству торговали и предлагали к немедленному прочтению (на вынос и распивочно, так сказать) предуховнейшие сочинения всевозможных гуру, полугурков, подгурков, пригурков, гурёнков, гурёнышей и недогурков.