Ты понимаешь, ЧТО сотворил этот кукурузный вредитель?! Он поставил дело таким образом, что быть быдлом стало выгодно! Знание и связанное с ним умение из категории почитаемой превратилось в категорию презираемую!
Хозяин интересной квартиры принял какую-то странную позу и внезапно изобразил отрывок из концерта покойного Аркадия Райкина. Про то, как в случае отсутствия дефицита такие уважаемые люди, как завмаг, товаровед, — будут ходить как простые инженеришки…
— Только теперь я стал понимать, что Правитель — это профессия! К которой надо готовить с самого детства. Потому что когда у власти оказывается чмо, оно чмарит всё вокруг себя! Нет окаяннее напасти, чем раб, дорвавшийся до власти!!! И поганый хрущ тому — первейшее доказательство!
— Это первый закон магии, драгоценнейший. Подобное притягивает к себе только подобное…
— А само образование?! Ты помнишь, Рамзес, ты не можешь не помнить старую поговорку: "Образование — это то, что остается у тебя после того, как ты забыл всё, чему тебя учили", — а чему учили уже хотя бы наше поколение?!
Художник встал и, яростно сопя, стал быстро ходить по комнате из угла в угол.
Внезапно остановившись, он выкинул руку в пространство и выкрикнул:
— Будь власть у меня, первым пунктом моей конституции я объявил бы следующее: "Каждый враг русского народа имеет право на немедленную смерть"! Или даже так: "На немедленную, но очень медленную вместе с выблядками и прочей роднёй"!
Саграмор мягко похлопал в ладоши и спокойно ответил:
— А как бы ты определял, — КТО есть враг? Возьмём, к примеру, МММ. Мухлеватель высшего класса. Враг?
— Однозначно, — кивнул художник.
— Почему? — вкрадчиво спросил Саграмор.
Артур невидимо усмехнулся. Эту тему они уже проходили.
— Потому что он хотел нечестным образом, ничего не делая, получить деньги.
— И таки получил их! — согласно подхватил в том же тоне Саграмор, подняв при том указательный палец.
— Да, он хотел стать паразитом и потреблять, ничего не создавая…
Художник раскрыл рот, желая что-то сказать, но не успел.
— Однако как расценивать поведение и образ мыслей тех, кто понёс ему свои деньги?
Голос Саграмора упал до шепчущего.
— Они желали того же самого, не так ли, ландринчик ты мой необсосанный? Но в таком случае, что же получается? Что и обманщик и обманутые по своему образу мыслей равнозначны. И являются, — как ты сказал? Врагами русского народа?
Художник угрюмо молчал.
— Или возьмём святых наших отцов, или отчимов — не будем уточнять. Патриархов, иерархов и прочую шатию-братию. Как надо расценивать их просьбу о безакцизном ввозе на территорию России спиртного и табака? Как заботу о здоровье паствы?
Художник молчал и громко дышал, сжимая и разжимая кулаки.
Саграмор сменил тон на мягкий и участливый.
— Не пора ли подумать о том, что многие неприятности происходят не только от других людей, но и от иных причин? Например, от иных веяний, навевающих в мозг населения планеты Земля одно и то же состояние сознания? Сознание гордого паразита, рассматривающего Потребление как высшее достоинство, а участие в производстве чего-либо как достойное презрения? Сознание: "После меня — хоть потоп?"
Художник молчал.
— Я уточняю: сознание, состоящее из двух компонентов. Первое: ненависть ко всему естественному и любовь к паразитизму и всему противоестественному. Второе: гордыня, по-христиански говоря. Чувство собственной тотальной исключительности. Заметьте, мой старый товарищ. Заметьте, что когда эти, попавшие под влияние веяния, встречаются с иными, считающими, к примеру, что жить нужно не ограбляя других, а зарабатывая своим трудом, — то эти носители Нового Сознания объединяются вместе, чтобы принести вред носителям иного сознания. А как только остаются наедине с подобными себе, то начинают грызться между собой. Я говорю не о демонах и астральных сущностях. Я говорю сейчас только о людях.
Художник молчал.
— Это объясняется очень просто. Навеянное сознание заставляет носителей его, назовём их, для порядка, этих людей, — ретрансляторами, — воевать со всеми иными сознаниями. Во-первых. А во-вторых, данное сознание признаёт только одного Властелина. Себя. И поэтому, встречаясь с аналогом себя, начинает, вполне естественно, пытаться его уничтожить.