- ...И следовательно, - тем временем убеждённо говорил гражданин из отдела жизнепресекновения, тыча пальцем в одну из бумаг, - пресечение жизненной нити нашего клиента таким образом, как вы предлагаете, будет явным нарушением его судьбы!
- У меня наряд, - угрюмо ответила Смерть, - оформленный и подписанный. Что ж я, самодеятельностью, что ли, занимаюсь? Вот, смотрите, - в костяной руке возникла не менее плотная и не менее золотопечатная бумага. Минуту оба - и лысый гражданин, и Смерть - таращились на бумажки, сличая их.
- Да, накладочка вышла, - несколько сконфуженно сказала наконец Смерть, а гражданин озабоченно поскрёб лысину, кивнул утвердительно:
- А я о чём говорю... Что ж, давайте разбираться, раз в личном деле нашего клиента одно, а в наряде - другое, - дежурный юрист вынул из воздуха белый пухлый том, Смерть, чуть помедлив, достала оттуда такую же толстую, но чёрную книгу: оба зашелестели страницами.
- Вот, дело Иордана Кривого, - нашёл гражданин в белом, - прецедент от восьмого века...
- До или после? - уточнила Смерть, - в смысле, от рождества.
- До, - гражданин принялся монотонно читать о неком Иордане Кривом, то и дело уходя по ссылкам и пояснениям, отчего история Иордана Кривого для Виктора Петровича понятней не становилась.
...Наступало утро, за окном светлело. Виктор Петрович дремал, прислонившись спиной к стене; за столом шелестели страницами, выискивая очередные ссылки, пояснения, дополнения и поправки к ним - гражданин в белом бубнил не переставая, давя на оппонента; Смерть изредка лишь вяло огрызалась:
- У меня наряд! - на что получала не менее вялый ответ:
- А у меня личное дело!
На улице прогрохотал первый трамвай, Виктор Петрович вздрогнул и очнулся от волчьей дрёмы.
- Так нельзя, - уныло, в который раз сказала Смерть. - Что за бюрократизм, ей-ей! Создали, понимаешь, проблему... Чик - и нету той проблемы!
- Нельзя так, - в который раз согласился с ней гражданин юрист, - всё должно быть по закону, и "чик" - тоже!
- Ну какая, в самом деле, разница, - помолчав, с досадой произнесла Смерть, - умрёт ли сейчас ваш клиент от инсульта, как написано в его личном деле, или от инфаркта, как указано у меня в наряде, - Виктор Петрович похолодел, услышав такие слова. А он-то думал... А оно вон как! Что так, что эдак - крышка... Амба.
- Есть разница, - набычился гражданин в белом. - Закон есть закон! Действо должно соответствовать документации! И наоборот, - этот малопонятный аргумент окончательно доконал Смерть. А, может, ей просто надоело препираться, сколько ж можно, в конце-то концов!
- Тогда и впрямь остаётся только одно, - недовольно сказала Смерть, согласно прецеденту, будь он неладен! Куда деваться... Эхма, - Смерть вздохнула. - Ну, давай.
Гражданин в белом достал из кармана монетку.
- Орёл, - сказала Смерть, - мне на орле всегда везёт!
- Решка, - не стал спорить лысый гражданин, подбросил монетку: она упала на стол между разбросанными листами, завертелась волчком; Виктор Петрович ждал, затаив дыхание. И когда монетка стала останавливаться, когда стала замедлять своё вращение, не выдержал он, упал на колени и закричал в тоске:
- Господи, спаси и помилуй!
Смерть и гражданин в белом вздрогнули одновременно, но не от истошного крика Виктора Петровича, нет, а вовсе от другого: монетка крутанулась в последний раз и... И, застряв в щели рассохшейся столешницы, замерла. Стоя на ребре.
- Однако, - только и сказал гражданин юрист, в недоумении уставясь на монету, - какого чёрта! - Смерть сначала захихикала, а после загоготала во весь голос, размахивая костяным кукишем перед носом опешившего юриста.
- Надо ж, как получилось... - растеряно сказал гражданин из отдела жизнепресекновения, собирая в папку листы с печатями, - кто бы мог подумать! Невероятно, просто невероятно, - взяв папку под мышку, он шаркающей походкой направился к выходу из квартиры.
Смерть последовала за ним, со злостью стуча в пол косой точно посохом.
- А я? - пискнул Виктор Петрович, не веря своей удаче, - со мной-то как?
- Как-как, - обернулась на пороге Смерть. - Живи! До тех пор живи, пока эти крючкотворцы не рассмотрят твой случай со всех сторон, не обсудят его, не вынесут по нему особого решения и не создадут очередной дурацкий закон на основе нового пре-це-дента, - с отвращением выговорила последнее слово Смерть. - Тьфу!
- И долго мне... жить? - обмирая, спросил Виктор Петрович.
- Достаточно, - хмуро ответила Смерть. - Эти ребята никогда не торопятся. Лет пятьдесят возиться будут, эхе-хе, - и вышла, крепко хлопнув дверью.
Виктор Петрович сел на табурет, упёрся локтями в столешницу и уставился на застрявшую в щели монету невидящим взглядом.
И сидел так долго-долго.
Очень долго.
До самого вечера.