В истории Терры такое не раз случалось. Почему бы не повториться на аварийном планетоиде?
Потомки экипажа одичали и жрут друг друга…
Присев на корточки, Лаки потер тусклую пластину в нижней части контейнера.
«Звездный корабль „Брекер“,капсула гибернации номер 00346». Надпись на галакте.
Брекер? Гибернация?
Про попытки гибернации Лаки читал. Поскольку плазменные двигатели двадцать второго века были не очень то тяговитыми, межзвездные путешествия могли затянуться на столетия. Усыпить экипаж и пассажиров, ввести в состояние обратимой смерти, а на месте финиша пробудить! Очень интересно… Ведь когда человек мертв, он не стареет и для него век длится как миг единый! Но все это было еще до появления двигателей Кирстона! Сколько же лет этому планетоиду?!Судя по трупу в капсуле, гибернация не удалась.
Вернувшись к пленникам, он обнаружил еще одного аборигена. Тот пытался перепилить кривым кинжалом хомутки на своих друзьях.
Увидев Лаки, абориген оскалился как голодная крыса в капкане и принял видимо угрожающую стойку.
Скафандр к сожалению не приспособлен для прямого общения. Лаки ослабил уплотнение, вдохнул воздух отсека и пожалел об этом. Вонь подгорелого мяса, экскрементов, немытых тел… Просто убойная смесь!
— Ты кто?
Абориген перестал скалиться. Щеки впалые, в грязи, волосы пучками торчат как трава на болотных кочках. Волос на подбородке нет. Пацан? Девчонка? Глаза как щелочки.
— Ты с городу?
Выговор странный, да и хриплый, кроме того, но говорит на галакте.
«Ага, у них и город есть!?»
— Я прилетел со звезд.
— Ето сказка!
— Мой скафандр тоже сказка? — ухмыльнулся Лаки.
— Покажь свою харю! — прохрипел абориген, жмурясь на свет.
Лаки снял шлем и взял под мышку. Отвернул свет фонаря в сторону.
Глаза аборигена стали еще больше.
— Странен ты как… Чо нать от нас?
— Вы сами на меня напали.
— Эт наша места!
— Я и не претендую на ваши места. — миролюбиво заметил Лаки. — Просто шел мимо и заглянул на запах. Кого жарим?
— Тибе се равно не отломица! Ступай дале!
— Гостеприимные вы ребята.
— Как гор болтаишь. С городу.
Абориген держался настороже и был готов удрать в любой момент и прикрывал глаза от света грязной ладонью. Лаки решил запастись терпением. Все дикари как дети. Надо завоевать их доверие, а потом хоть на хлеб намазывай, как говаривал старый Серхио.
— Меня Лаки зовут, а тебя?
— А чо?
— Так положено. Люди при встрече называют свои имена.
— Ну, Ир…
— И все?
— А чо?
— Отлично, Ир. Проводишь меня до города, а я отпущу твоих друзей.
— Оне не друзи, оне племя.
— Ваше племя из пяти человек?
— Не человеки ж сказала ж! Племя!
«Сказала… женщина… гм… самка… дикарка?»
— Понял. Племя, так племя. И чем занимаетесь?
— Живема тута.
— Не очень хорошо живете, как вижу. Помогите мне и я помогу вам.
— Чего?
— Не тупи, девочка. Все ты понимаешь.
Аборигенка скривилась.
— Хитрючий гор омануть хочишь!
— Зачем?
— Усе горы оманчики!
— Я не «гор» я человек со звезд.
— Нету никаких звездов! Тока Маки про их лопочет — дурная башка!
— И где этот Маки.
— Ты яго прибил сам.
— Этот?
— Ось тот.
Лаки повернулся туда куда указала дикарка и в тот же момент она молча и с места прыгнула. Как стальная пружина… Лаки перехватил руку с кинжалом и придавил дикарке шею, пока не перестала трепыхаться. Потом и ее зафиксировал хомутиками.
Повертел в руках трофейный кинжал. Ковка грубая, но сталь хорошего качества. Откуда-то открутили?
Трое дикарей пришли в себя и зло посматривали из зарослей на лицах. Бороды солидные выросли… Четверо парней и одна женщина. А где-то и еще бродят. Племя же…
Внутренний голос посоветовал не тянуть резину, а перерезать пленникам глотки да и двигаться дальше. Чего нянчится с каннибалами?
Глава третья
Но кроме внутреннего голоса, который привык праздновать труса, имелся и здравый смысл.
Лаки и сам когда — то был грязным дикарем с кинжалом за пазухой. Бегал по ржавым джунглям и жрал крысятину.
А здравый смысл советовал бывшему дикарю не торопится и не резать глотки второпях.
Он сволок пленников в ряд, выправил самому высокому вывих на ноге. Принес жареную человечину и сунул каждому по куску в зубы.
Пленники от угощения не отказались. Чавкали как поросята.