Сильнее всего меня изумляет то, что оставшись без Радгара, Иль отвергает и Альберта. Она не задумывается о собственной выгоде, она беспокоится о будущем ребенке!
«Ты не права, Иль. Наш ребенок будет счастлив, потому что мы любим друг друга».
Я обязательно скажу ей это, но только после того, как о ней позаботятся.
Пока служанки купают Иль, узнаю подробности того, что произошло. Не от отца, он опять занят государственными делами. О злоключениях Иль мне рассказывают Йон и Джуми.
Хоть в одном я не ошибся! Вернее, в двоих. В Йоне, доверяя ему, как лучшему другу. И в Джуми, оставив ее рядом с Иль. В лепешку расшибусь, но сделаю все, чтобы Йон и Джуми поженились.
Иль все равно вернулась бы во дворец, но мне страшно представить, в каком состоянии. Драконы забрали ее из дома родителей быстро, из-за того, что Джуми подняла шум, а Йон поддержал ее. Похоже, отец специально не вылечил Иль, чтобы преподать мне урок.
— Как она отреагировала? — спрашиваю шепотом, когда Джуми ненадолго отлучается.
— Когда узнала, что ты — принц, а я — твой телохранитель? — уточняет Йон. — Хотел бы сказать, что у тебя будет шанс испытать это на себе, но, боюсь… тебе так не повезет.
Он смотрит на меня с сочувствием.
— Но она тебя простила? — допытываюсь я.
— Но я не принц, — усмехается Йон. — Джуми обиделась, очень сильно. Я не эмпат, как ты, однако понять это было несложно. Пожалуй, на ее месте я повел бы себя так же.
— И как ты ее успокоил?
— Никак. Она сама меня оправдала, потому что я выполнял твой приказ.
— Нет, — вздыхаю я. — Потому что она тебя любит.
У меня нет желания проверять, насколько сильна любовь Иль. Она измучена, и любое нервное потрясение лишь усугубит ее страдания. Однако тянуть дальше невозможно. Я даже обнять ее не могу, пока она не узнает всей правды.
— Раду — это я, Иль, — повторяю я. — Ты… понимаешь?
Не представляю, о чем она сейчас думает. Молчит и смотрит на меня исподлобья, а взгляд не отражает ничего: ни радости, ни огорчения, ни злости.
Йон тихо уводит Джуми, оставляя меня наедине с Иль.
— Иль, не молчи, — прошу я. — Скажи хоть что-нибудь. Обругай, ударь. Только не молчи.
Она вздрагивает и отворачивается.
— Ты мне не веришь?
— Верю, — тихо произносит она. — Я чувствовала Радгара. Думала, что схожу с ума.
И снова тишина.
— А я потерял способность чувствовать, — с горечью жалуюсь я. — Чувствую себя слепым и глухим.
— Мне жаль, что вы пострадали, ваше высочество. Желаю скорейшего выздоровления.
— Иль… Я не мог признаться раньше. Это приказ отца, из-за опасности, что мне грозила.
Она коротко кивает.
— О чем ты думаешь, Иль? Почему молчишь?
— Не знаю, что сказать. А думаю… обо всем, что было, с момента нашей первой встречи. Должно быть, вас сильно задела моя ненависть. Прошу прощения, ваше высочество.
— Мы давно перешли на «ты», — напоминаю я ей.
— Так проще… не думать о вас, как о Радгаре…
— Почему? Почему ты не хочешь думать обо мне, как о Радгаре? Ты же сказала, что любишь его!
— Люблю, — соглашается Иль. — И что это меняет? Радгару я не нужна. Радгар уверен, что я ему изменила. — Она на миг закрывает глаза и сглатывает, как будто что-то мешает ей говорить. — Ваше высочество, вы вольны поступать, как сочтете нужным. Я приму любое ваше решение.
Ее нарочито вежливый тон вымораживает. Я вспоминаю слова Йона и списываю это на обиду. Должно быть, Иль трудно принять то, что я обманывал ее с самого начала.
— О каком решении ты говоришь?
— Я знаю, как закон велит поступать с неверными избранными.
— Иль, прекрати! — возмущаюсь я. — Я люблю тебя. Будь иначе, я не стал бы ничего объяснять.
— А ты веришь мне… Раду? — Она внезапно переходит на «ты». — Я не изменяла тебе. Меня не было в той комнате, когда ты вернулся. Ты мне веришь?
Я так и не нашел ответа на этот вопрос. Проще было простить Иль, чем поверить в ее невиновность. Но теперь я отчетливо понимаю, что от моего решения зависит наше с Иль будущее. И ответить я должен честно, она почувствует ложь.
Я люблю Иль, потому что любовь сильнее ненависти? Могу простить ей даже измену? Или… Я люблю Иль, потому что доверяю ей. Даже если всё против нее, я верю ей. Верю, несмотря ни на что.
Голубые глаза — как весеннее небо. В чистом и искреннем взгляде нет ни капли лжи. Иль не предавала меня. Это я ее предал.
Преклоняю перед Иль колени.
— Что ты делаешь? — хмурится она. — Зачем?
— Я сказал другу, что на коленях буду молить о прощении, если ты невиновна. Иль, я верю тебе. Пожалуйста, прости меня.
Склоняю голову, смотрю в пол. Иль молчит, и надежда быть прощенным тает.
«Она имеет право злиться. Я зашел слишком далеко. Йон был прав, я переступил черту…»
Судорожное всхлипывание прерывает тишину. Вскидываю голову, и вижу, что Иль давится слезами, зажимая рот ладонью.
Лед и пламень! Не этого я добивался…
— Иль, не надо, не плачь, — прошу я, не решаясь подняться. — Не хочешь прощать, не надо. Если хочешь уйти, я тебя отпущу. Помогу устроиться, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Хочешь вернуться к людям — возвращайся. Ты хотела стать врачом? Обязательно станешь, как мечтала. Только не плачь. Пожалуйста.
Иль опускается на пол и рыдает, обхватив руками колени. Ее плечи трясутся от плача. Это истерика? Я легко справился бы с ней, если бы владел силой, как обычно. А теперь что делать? Звать на помощь?!
Кажется, я опять перестал себя контролировать. Иначе как объяснить то, что в следующее мгновение обнаруживаю себя, сидящим рядом с Иль и обнимающим ее так крепко, как позволяет хрупкое человеческое тело.
Она не отталкивает меня. Доверчиво прижимается, отчего мне самому хочется плакать.
— Все хорошо, моя жемчужина, — шепчу я. — Все хорошо. Я никому не позволю обидеть тебя. Все будет так, как захочешь.
— Я тебя ненавижу, — всхлипывает она, понемногу успокаиваясь. — Я устала, Раду. Ты забрал мое сердце.
Внутри все сжимается, скручивается в тугую пружину. Иль никогда не скрывала, что ненавидит драконов. А я, к тому же, причина ее страданий.
— Понимаю, — бормочу я, — но от своих слов не откажусь. Все будет так, как ты хочешь.
— Я хочу, чтобы ты любил нашего ребенка, — говорит Иль. — Даже если он будет строптивым, капризным и непослушным. Даже если это будет сын, а не дочь. Пообещай мне это!
— Ты же… сказала… — Спазм перехватывает горло. — Сказала, что… ненавидишь.
— Я люблю тебя, глупый ты дракон! — сердится Иль. — Дай обещание! Иначе не выйду за тебя замуж.
— Клянусь! — поспешно произношу я. — Я буду любить всех наших детей так же сильно, как люблю тебя. Всегда, Иль!
— Забери мою искру, — просит она. — Немедленно.
В метке избранной есть частичка драконьей силы. Узор исчезает с лица Иль, а я чувствую, как ко мне возвращается дар эмпатии. Я снова ощущаю любовь Иль — чистую, искреннюю, настоящую. Но мне уже не нужны никакие доказательства верности.
Я верю той, кого люблю.
Эпилог
Мы с Раду поженились осенью.
Моих родственников не пригласили на свадьбу. Отец Раду хотел лишить их и полученных ранее даров, но я упросила его не делать этого. Не потому что простила. Мне не хотелось оставлять за спиной ненависть и зависть, не хотелось, чтобы они проклинали меня и наших с Раду детей. Его величество согласился с этим.
Он не возражал и против нашего желания покинуть королевскую резиденцию. Раду долго готовился к разговору с отцом, переживал. Как мне показалось, даже боялся его гнева. А вернулся обескураженным.
— Запретил? — спрашиваю я. — Ничего страшного. Ты же принц, наследник. А мне хорошо там, где ты.
— Одобрил, — отвечает Раду. — Так и сказал, мол, хорошо, ты первый начал, я сам хотел предложить.