Тебе кажется, что я дура, раз столько лет ждала и надеялась? Нет. Юлька. Не надо меня жалеть. Если я и поняла что-то за свою жизнь, так это то, что настоящее счастье может быть только рядом с любимым. И неважно кем ты будешь при нем: любимой женой, любовницей, приживалкой, сиделкой или просто удобной, как я.
Зачем я рассказываю все это тебе? А чтобы ты поняла, почему мой брат так счастлив рядом с тобой. А я уверена, что он счастлив, ведь он любит тебя, Юля, по-настоящему. Он, как я, счастлив только твоим присутствием рядом. А тебе, возможно, кажется, что ты любишь его. Но… поверь мне, я знаю этот взгляд. Я каждый день вижу точно такой же, когда Макс смотрит на меня. Потому что, в его сердце другая любовь — любовь к славе. А в твоем — любовь к моему мужу. Я вижу это, потому что сама прожила в таких отношениях с другой стороны. И я уверена, мой брат тоже догадывается об этом. И каждую секунду вашей жизни боится потерять тебя. И, несмотря на кажущееся благополучие, каждый день для него это война с самим собой, со своими страхами. И каждый раз обнимая и целуя тебя, ложась с тобой в постель, он понимает, что выиграл очередной бой. И счастлив от этой победы.
А еще я знаю, что Сергей страдает. Ему больно и горько, ведь каждую минуту все эти годы он проигрывает эту войну за тебя. Давно законченную его полным поражением.
Я знаю, что и как случилось между вами. Сергей как-то приехал к нам с Максом в гости, напился и все мне рассказал. И, с одной стороны, даже понимаю тебя. Но с другой… да, если бы я могла помочь Максу, я бы легла в постель к любому! Но слава не возвращается такой ценой, к сожалению.
Юля… я не знаю, зачем тебе все это пишу. Но откуда-то я знаю, что должна это сделать. Десять часов назад Макс ушел. Его больше нет в этом мире. Но я знаю, он меня ждет. Он никуда не пойдет без меня. И мне осталось совсем немного. Я рожу ребенка, схватки уже давно начались, и мне почему-то кажется, что это будет девочка. И я попросила Дарью, нашу повариху, чтобы Сергей назвал девочку Алисой. Как будто бы я осталась в его жизни. И уж теперь точно буду любить его больше всех на свете, как он этого заслуживает.
А он заслуживает. Поверь. Я еще никогда в жизни не встречала такого настоящего человека. Все что есть хорошего в людях есть в нем: большое доброе и любящее сердце, забота о тех, кто рядом, о тех, кто ему доверился, огромная ответственность за счастье его близких и тех, кто от него зависит. Именно это и делает его таким способным руководителем. Именно это и разглядели в нем мой отец и дядя… Только поняли все неправильно. Как и ты.
Юля, Макс ждет меня. Я тоже скоро уйду вслед за ним. Мне больше нечего делать в этом мире. Но все же кое-что я могу.
И я прошу тебя, умоляю, дай ему шанс. Пожалуйста, дай ему шанс сделать счастливыми вас обоих. И когда прочитаешь это письмо, просто не оттолкни его. Просто позволь ему утешить тебя. Это нужно вам обоим.
Я уверена, вы должны быть вместе. И я желаю вам счастья, Юленька.»
Глава 24.
Когда утром Юлькина подружка, помятая и с глубочайшего похмелья, пробилась к нему в кабинет, нагло нахамив секретарше, и, кажется, даже отодрав ту за волосы, Сергей только удивленно приподнял бровь. Не привык он к тому, что сотрудники так ведут себя с ним, с беспринципной сволочью. Да, он знал, как его называют за глаза в коллективе.
— Доброе утро, — вроде бы любезно поприветствовал он женщину. Как там ее звали? Света, кажется, — чем обязан таким бесцеремонным вторжением?
— Нам надо поговорить. Про Юльку, — Светка плюхнулась в кресло для посетителей и застонала, сжав голову, — как же плохо! Сергей Николаевич, у вас нет случайно таблетки? Пожалуйста.
Услышав волшебное слово, открывающее для этой наглой тетки все двери на самом деле, Сергей молча порылся в тумбочке стола и передал ей таблетку. И даже сам, собственноручно налил воды в стакан. Светка выхлебала воду мгновенно.
— Что с Юлькой? — напряженно спросил он. На самом деле, все эти дни с того самого момента, как он узнал о смерти ее мужа, больше всего ему хотелось обнять Юльку. Такую тоненькую, растерянную и несчастную. Обнять и не отпускать. Но он понимал, что шансов не получить пощечину за такие вольности у него нет. Даже сейчас, когда она одна, она не будет с ним. Ну, может быть потом, через много лет, когда Юлькина любовь к Сереже и боль от его потери не будет такой острой они смогут стать хотя бы друзьями. Ведь, как ни крути, они теперь оба остались одни, и принадлежат одной семье.
Но Светкин рассказ все перевернул с ног на голову. Она уже ушла, а он все никак не мог взять себя в руки. Он впервые в жизни держал в руках документы, но не понимал, что там написано. Все его мысли кружили вокруг Светкиного рассказа. Но он не знал, что делать. То ли радоваться, то Юлька думает о нем, что что-то осталось и в ее душе. То ли плакать от того, что они оба были такими идиотами. То ли бежать к ней сию же минуту. То ли дать ей время. Все же с похорон Сережи прошло всего пара недель. И это неприлично. Это все равно, что танцевать на его могиле. Ведь она любила его по настоящему. Как и он ее. И она… тоже…
Так ничего не решив, Сергей дотянул до обеда. А на обед были запланированы переговоры с застройщиками. Но он, тоже впервые в жизни, все время отвлекался на свои мысли, и фактически передал удивленному юристу все права на заключение сделки. Потому что ему было все арвно на каких условиях она будет заключена. Да и будет ли вообще.
В конце-концов, Сергей принял решение. Он сейчас поедет к ней. Пусть лучше все решиться прямо сейчас, чем такие мучение. Либо пан, либо пропал. Он никогда не пасовал перед трудностями. И если «пропал», то просто изменит стратегию. Ведь если то, что рассказала ее подруга правда, а Сергей не сомневался, что Светка все это не придумала, то он никогда больше не отдаст ее никому. И если она будет упрямиться, Сергей нахмурился, он найдет способ донести до нее свои чувства.
С трудом досидев в офисе до конца рабочего дня, помчался в пригород в дом, в котором был всего пару раз, на каких-то важных семейных мероприятиях. Ему там не нравилось… Вернее, ему там слишком нравилось, нравилось так, что вызывало боль.
Дети, играющие на улице, встретили его насторожено. Он старался с ними не общаться, потому что всегда помнил, что это ее дети. Всем остальным они казались похожими на папу, и только Сергей видел, в них Юлькины черты. Разрез глаз… лоб… губы… для него они были ее копиями. И было невыносимо знать, что это могли бы быть и его дети.
— Привет, — поздоровался он с ними и вручил по игрушке, за которыми специально заехал в Детский мир.
— Здравствуйте, — насупленный мальчишка нехотя принял от него коробку с железной дорогой
— А у нас папа умер, — печально добавила Юлькина дочка, теребя подаренную куклу, и посмотрела на него глазами полными слез.
От этого взгляда у Сергея перехватило дыхание, а глаза защипало. И он почувствовал себя негодяем. У них горе. У них сломалась вся жизнь, а он примчался. Примчался устраивать свою жизнь! Примчался урвать и себе кусочек счастья. И это вдруг показалось ему таким неправильным. Сердце полоснула боль. Резкая, острая… Зря. Зря он пришел сюда.
Сергей присел на корточки и обнял детей. Сейчас, он только пожалеет этих малышей и уйдет. Он не должен причинять им еще большую боль.
— Я знаю, — прошептал он, комок в горле мешал говорить громко, — я знаю. Ваш папа самый лучший. И мне очень жаль, что все так случилось.
— Да, — Мариночка, он вспомнил, как их зовут, обняла его своими ручонками, — вы же дядя Сережа? Папа маленькой Алисочки? И наш дядя? Папа говорил, вы много работаете и ни с кем не общаетесь. А мама сказала, что вы сволочь.