— Какую? — так же шепотом спросила Юлька. Ей было интересно. Все новые игры, которые предлагал Сережа, ей очень нравились.
Они лежали, прижавшись друг к другу и касаясь губами губ. И говорить громко не было необходимости. И, вообще, интимный шепот как нельзя лучше подходит для обсуждения сексуальных игр.
— Очень интересную, — сверкнул глазами Сережа, — мне кажется тебе понравится. Но… ты мне доверяешь?
Он приподнялся на локте и приподнял бровь.
— На все сто процентов, — рассмеялась Юлька, — мог даже не спрашивать. Давай поиграем в твою новую игру прямо сейчас…
Она провокационно провела пальчиком по обнаженной груди Сережи, спускаясь вниз по дорожке из волосков… Но Серега перехватил ее руку и поцеловал.
— Завтра. У меня завтра много работы, так что придется задержаться в офисе. Ты же будешь со мной? Там и поиграем…
— А почему на работе? — удивилась Юлька.
— Потом узнаешь, — рассмеялся Сережа и навис на ней, — а сейчас я снова хочу тебя…
Желание плескалось в его глазах, и Юлька не смогла не ответить таким же, полным любви и восхищения взглядом.
Игра на самом деле оказалась занятная. Сережа предложил привязать ее руки к спинке кровати, чтобы она чувствовала себя беспомощной. А еще завязать глаза и надеть наушники, чтобы она не могла ни видеть, ни слышать.
— Это необыкновенно, Юленька, — улыбался Сережа, — когда не видишь, не слышишь, и не можешь ничего сделать, невольно начинаешь ощущать себя по-другому. Кожа становится такой чувствительной. И каждая ласка такой особенной… только ты не должна бояться, Юль. Если страх победит тебя, то ничего не получится. А для этого должна мне доверять. Полностью. А ты ведь мне веришь, Юль?
— Верю, — выдохнула Юлька, мысленно представляя то, что описал Сережа. Это и, правда, должно быть интересно.
Вечером на работе, когда все ушли, они остались одни в пустом офисе. Юльке все же было немного страшно, но Сережа не кинулся сразу привязывать ее к кровати. Нет. Они сначала долго целовались и ласкали друг друга. А потом, когда Юлька распалилась не на шутку, он схватил ее запястья и завел за голову, пристегивая наручниками к спинке кровати. Игра началась.
И Сережа, продолжая ласкать ее тело, завязал черным непрозрачным платком глаза и надел наушники, в которых слышались чьи-то вздохи…
Эти чувственные звуки так возбуждали, что Юлька невольно потянулась телом к любимому. Но Сережа отчего-то медлил.
— Сережа, — взмолилась Юлька, — пожалуйста, возьми меня… я больше не могу…
И счастливо выдохнула, ощутив прикосновение его ладони к груди и жадный, горячий рот, накрывший вторую:
— Сережа…
И это, правда, было необыкновенно. Совершенно не так, как обычно. И Юльке даже на минуточку показалось, что она занимается любовью не с Сережей, а с кем-то другим…
Глава 26.
Юлька лежала счастливая и довольная. Новая игра ей очень понравилась. Любовь так утомила ее, что она едва дышала. И навязчивые вздохи в наушниках стали раздражать:
— Сережа, — улыбаясь, попросила она любимого, который прижимался влажной от пота кожей к ее боку, — сними с меня наушники, мне надоели эти вздохи.
Она была уверена, что Сережа выполнит ее просьбу, но… звук в наушниках пропал, а вот сами наушники так и остались на месте.
— Сережа, пожалуйста, сними наушники, и развяжи мне глаза, — снова попросила она.
Но… Сережа начал второй тайм игры. Это было, конечно, интересно, но Юлька слишком устала и пыталась отказаться, но непривычно настойчивый любовник ее не услышал. Второй раз был совсем не так хорош, как первый.
А потом Юлька, вообще, стала категорически отказываться ласк, уворачиваясь от непривычно настойчивого Сережи, но он словно не слышал ее просьбы остановиться. В третий раз он взял ее практически силой. И Юльке это совершенно не понравилось. Под конец она даже расплакалась от обиды. А Сережа, получив то, что хотел, встал и пошел в душ. Она поняла это по резко выпрямившемуся матрасу под ее спиной.
Когда Сережа, наконец, вернулся и стал освобождать ее, Юлька все еще не могла успокоиться. И как только у нее появилась возможность, оттолкнула довольного Сережу и ушла в ванную комнату. И долго плакала там от обиды. Зачем он так? Она же просила, умоляла остановиться, а ее крики, казалось, только распаляли его. Никогда раньше Сережа не вел себя настолько грубо, никогда раньше их любовь не была так похожа грязные потрахушки.
— Юленька, — Сережа за закрытой на щеколду дверью, умолял ее о прощении, — ну прости, ты была такая соблазнительная, я не мог остановиться. И, вообще, я думал, что ты нарочно подыгрываешь мне… Просто я представил, что ты моя пленница, Юль… Прости… ну прости… пожалуйста…
Но Юлька все никак не могла успокоиться. Она стояла под горячим душем, который никак не мог смыть ощущение грязи с ее кожи и глубокую обиду в ее сердце.
— Юленкьа, пожалуйста, прости… я не хотел… я же для тебя все, что угодно готов сделать… ты же знаешь, Юль… ты мне нужна. Я не могу без тебя, Юленька… Пожалуйста, прости…
Сережа все так же просил прощения за закрытой дверью. Юлька насухо вытерлась полотенце, завернулась в халат, и решительно открыла дверь, Сережа мгновенно обнял ее и прижал к себе:
— Прости… пожалуйста, прости…
— Хорошо, — сухо ответила она, — но мы больше никогда не будем играть в такую игру. Она мне совершенно не понравилась.
— Хорошо, — Сережа заглядывал в глаза обиженной на него любовницы и был готов на все, — больше никаких таких игр. Я обещаю.
В этот раз примирение затянулось. Окончательно Юлька простила Сережу только через несколько дней. А он все эти дни изо всех сил старался быть хорошим.
Снова все стало хорошо, как обычно, и Юлька наслаждалась своим счастьем. Только иногда иголочкой кололи воспоминания о том, как он был груб с ней тогда.
Однажды ближе к обеду внезапно позвонили родители. Звонок был вне графика, и это означало, что что-то случилось. Юльку трясущимися руками приняла звонок:
— Алло, доченька? — сказал отец, — мама в больнице. Инсульт.
— Сережа, — Юлька вломилась в его кабинет, рыдая от горя, — Сережа…
Юленька, — он вышел из-за стола и обнял, — что случилось?
— Сережа… мама… моя мама в больнице. Инсульт… — Юлька с трудом пересказала то, что узнала от отца, и добавила, — Сереженька, пожалуйста, мне надо к маме.
— Конечно. Ты едешь прямо сегодня, и это не обсуждается. У тебя же электричка после обеда уходит? — И увидев Юлькин кивок, продолжил, — давай собирайся, я отвезу тебя на вокзал. До конца недели я справлюсь и без тебя. Давай, Юля, некогда реветь. Иди, собирай вещи. Быстро. Времени мало. Электричка ждать не будет.
И Юлька подгоняемая словами Сережи и шлепком ниже спины, помчалась домой за вещами. Сережа отвез ее на железнодорожный вокзал и посадил в электричку:
— Пока, Юль, — он обнял ее, прижал к себе так, что захрустели косточки, и поцеловал так, что у Юльки подогнулись колени, — и позвони, как доедешь, а то я буду волноваться…
Юлька кивала. Мысленно она уже была там, в своем райцентре, в больнице, где лежала мама. Остаток дня и ночь прошли тревожно. Юлька почти не спала. Мозг, не подчиняясь ее желаниям, самостоятельно выдавал варианты развития событий. Причем каждый следующий был хуже и страшнее предыдущего.
Сережа сам звонил несколько раз. И Юлька была ему безумно благодарна, только его поддержка помогала ей не впасть в истерику от неизвестности, ведь телефон родителей был все так же недоступен.
Наконец наступило утро. И электричка стала притормаживать, приближаясь к станции. Юлька уже стояла в тамбуре, дожидаясь полной остановки. Вчера перед отъездом она отправила смс-ку, что выезжает, и со вздохом облегчения увидела отца. По его виду, она сразу поняла, что самое страшное, Слава Богу, не случилось.
— Папа! — закричала она, выпрыгивая с сумкой на перрон, — папа!
И когда отец, слегка прихрамывая, давала знать о себе старая травма, двинулся в ее сторону, не выдержала, бросила сумку и, подбежав, повисла на его шее и разрыдалась.