ВОЛХВ ФАРЛАФ
В эту минуту резная дверь вновь неслышно открылась, и в Большую палату вошёл старец в длинном, до самых каблуков, тёмном платно. На его руках переливчато зазвенели золотые браслеты. В левой руке старец держал бубен.
— Зачем ты пришёл, волхв Фарлаф? — неожиданно пошевелился у кресла и сердито спросил сероглазый мальчик. — Кто звал тебя?
Старец с достоинством проговорил сипловатым однотонным голосом:
— Ты опять, княжич, злые слова речешь главному волхву Великого Новгорода!
— Не я злой, а ты злой, волхв Фарлаф! Великий Новгород знает сие и потому боится тебя, аки дурного пса!
Князь Олег остановил мальчика повелительным движением руки:
— Не молви такого, племянник!
В голосе мальчика вдруг зазвучали неожиданно набежавшие слезы:
— Ах, дядя! Кабы не он, не легла бы моя мама в могилу! Разве не ты, дядя, выписал ей лекарей заморских, когда заболела она студеницей[15]?
Игорь и Таня видели, как старый волхв дёргался от гневных слов мальчика. Его бесцветные, водянистые глаза в зарослях седых волос совсем побелели от ярости. Однако он сдержал себя и сказал спокойно:
— Твою маму, княжич, призвали Боги на Перуновы луга…
— Лжа! — воскликнул княжич. — Ты один виновен, что её обрядили покойницей и положили в корсту[16]!
— Слушай, племянник! — строго проговорил князь Олег. — Твой отец и мой учитель был храбрым воином и много лет княжил в Великом Новгороде. Почитали его новгородцы за ум и отвагу на рати. Был он исконным русичем, верно соблюдал законы и обычаи наши… Хазарская стрела оборвала его жизнь… Умирая на моих руках, просил он, чтобы я воспитал тебя славным русичем…
— Я русич! — горячо прошептал мальчик.
— О том же просила меня перед кончиной своей твоя мать, моя ненаглядная сестра.
— Я готов за Русь положить живот свой, дядя! — продолжал шептать мальчик. — Я русич!
— Знаю, — сказал Олег, — а потому и прошу тебя не ссориться с волхвами, коих почитают все русичи и в полуденной стороне, и в полуночной.
— Но мама! — вырвалось у мальчика.
Олег сурово взглянул на волхва.
— Сердцем я и сам не могу простить Фарлафу её смерти, но перед народом волхвы и князья должны быть едины… — Он помедлил и вздохнул: — Зачем ты пришёл в Большую палату, Фарлаф?
— Я за дверью слышал, княже, о чём говорил тебе сей отрок в чудесных ноговицах…
— Ну?
— И понял, что надо их обоих допросить с испытом! — злобно сказал волхв, сверля глазами Игоря и Таню.
— Да ведь они дети! — воскликнул Олег. — Вельми ты кровожаден, Фарлаф! Они против тебя, что воробей против коршуна!
— Княже! — волхв предостерегающе поднял палец, звеня золотыми браслетами. — А если они духи Чернобога? Нет Бога злее Чернобога! Тогда сиих отроков вязать надо и во славу Перуна рубить им головы на Перуновой горе! Отдай мне отроков, княже!
— Нет! — сорвался с места маленький князь. — Я имею к ним приязнь! Отдай мне их, дядя!
Олег испытующе посмотрел на побелевших пленников, и ласковая улыбка тронула его губы.
— А как твоё прозвище, отрок? — спросил он вдруг.
— Игорь…
— Как?
— Игорь, — с трудом ворочая языком от страха, повторил пленник.
Олег, маленький князь и волхв на минуту онемели. Наконец Олег с усмешкой взглянул на племянника:
— Имя — наше, русское… Твой тёзка, юный княже!
— Лжа! — пробормотал волхв.
— Сам ты лжа! — вырвалось у маленького князя. — Как сие лепо[17] — он Игорь, и я Игорь! Отдай же мне их, дядя!
— Пусть по-твоему будет, князь Игорь, — сказал Олег, — бери их. А паче случится что, сии отроки, Фарлаф, от тебя не уйдут: ворота в детинце крепкие и стража надёжная! Слушай, стражник, — внезапно повысил он голос, — вели глашатаям собрать на княжеский совет воевод, бояр да купцов именитых!
Стражник, который безучастно слушал весь разговор и, по-видимому, ничего не понял, захлопнул глуповато отвисшую челюсть и, нахлобучив шапку, исчез за входной дверью.
Олег повернул лицо к навострившему слух волхву:
— Прибыли ко мне гонцы с грамотой из града Искоростеня, из земли древлянской. Будем совет держать о вельми важном деле, Фарлаф. Нужна мне поддержка Перуна. — Он помедлил и прибавил: — А коль не будет поддержи — пеняй на себя: найдётся другой главный волхв на земле Новгородской!
А юный князь Игорь меж тем подошёл к пленникам и улыбнулся:
— Пошли в трапезную! Накормлю я вас… Небось голодны?
ТРАПЕЗА
В трапезной, такой же сумеречной и почти такой же длинной и широкой, как Большая палата, стоял огромный стол. В Перунов день, а также по всяким другим праздникам много именитых мужей новгородских пировало за этим столом.
Три раза похлопал ладонями юный князь Игорь, и пустая трапезная сразу наполнилась движением: то княжеские подавальщики в белых платно начали уставлять край стола яствами. На одном блюде аппетитно дымились куски жареной телятины, на другом — тетёрка с поджаристой корочкой на вертеле, на третьем — сом, запечённый в тесте с гречневой кашей. Далее шли пироги с грибами, с ягодами. А между блюдами зелень, сочиво[18] в брусничном соку, орехи лущёные, морошка с мёдом и жбан сыта — медовый напиток, который и пить приятно, и пьян не будешь (подавать юному князю крепкие напитки Олег запретил строго-настрого).
Перед столом, на возвышении, жертвенник — каменное блюдо с раскалёнными углями. Перед тем как сесть за стол, князь Игорь от каждого кушанья взял щепотью по кусочку и положил на угли. Жертвенник задымился, наполняя воздух смрадом. Князь Игорь поднял руки ладонями вперёд и сказал скороговоркой:
— Возьми нашу пищу, Перун, и дай нам пищу ныне, завтра и всегда…
Два холопа[19] поднесли миску с водой и полотенце. Князь Игорь окунул пальцы в воду, вытер их насухо и предложил гостям проделать то же самое. Затем они сели за стол, и слуги немедленно повязали их чистыми полотенцами, чтобы не закапать платно жиром.
Князь Игорь сказал гостеприимно:
— Берите, братие, по куску мяса, — и сунул руку в блюдо с телятиной.
— А где же вилки? — шепнула брату Таня.
— Чудачка! — так же шёпотом ответил ей брат. — До вилок люди ещё не додумались, ешь все руками…
Они взяли по куску горячего мяса.
— Смачно, — сказал князь, вгрызаясь в телятину.
Жир стекал по его подбородку и капал на полотенце. А чашники уже налили им по кружке прохладного кисло-сладкого сыта.
— Пейте, братие, — улыбнулся князь, поднимая кружку, — смывайте жир с кишок, мясо в брюхе урчать не станет.
— Здесь так всего много, — заговорила Таня, нерешительно взглянув на гостеприимного хозяина, — но у меня кусок застревает в горле, когда я думаю об одном голодном человеке.
Князь Игорь перестал жевать и поставил кружку.
— Кто такой еси?
Она сбивчиво рассказала ему о Гордее. Юный князь терпеливо выслушал её, усмехнулся и пожал плечами.
— Таких смердов вельми много на земле Великого Новгорода, и на земле киевской, и на земле полоцкой… Есть они и у варягов, и у франков, и в Германии, и в Болгарии, и в землях греков… Так Перун жизнь устроил… — Он говорил медленно, с немальчишеским достоинством, чтобы поняли гости, как образован их хозяин. — Князь землёй правит, бояре ему советники, воеводы войска водят, купцы торговлю ведут в землях дальних и близких, а у смердов одна забота — рало.