Губы перестали шевелиться. Они застыли, полуоткрытые в бессильном отчаянье. И эти полуоткрытые губы, в которых вдруг проступило нечто бессмысленное, заставили ее вскрикнуть от неожиданности. Ингрид узнала лицо помешанного. Оно было именно таким, каким она совсем недавно видела его.
— Нет, нет, нет! — воскликнула она. — Этого не может быть, не может, не может! Невозможно, чтобы это был он.
И в ту же минуту лицо исчезло. Наверное, целый час просидела она на холодной лестнице, рыдая от отчаяния и безнадежности. Но в конце концов в душе ее пробудилась надежда, светлая, окрыляющая надежда.
Все происшедшее означало, что она оказалась здесь для того, чтобы спасти его. Для этого она появилась в усадьбе. И ей суждено огромное, невообразимое счастье — спасти его.
В маленькой гостиной ее милость говорила с юнгфру Ставой. Трогательно и жалко молила она домоправительницу, чтобы та упросила сына остаться хотя бы еще на пару дней.
Юнгфру Става была сурова и неуступчива.
— Просить-то его можно, да только ведь ваша милость знает, что никто не сможет убедить его остаться дома, если он сам того не захочет.
— У нас ведь достаточно денег. Ему больше нет нужды уходить. Может быть, вы, юнгфру Става, скажете ему…
В этот момент в гостиную вошла Ингрид. Бесшумно открыв дверь, она прошла по комнате легкой, летящей походкой. Глаза ее сияли, точно видели вдали нечто прекрасное.
Увидев ее, советница слегка нахмурила брови. Ее охватило желание проявить жестокость, причинить кому-то другому такую же боль, какую испытывала она сама.
— Подойди сюда, Ингрид! — велела она. — Я должна поговорить с тобой о твоем будущем.
Девушка взяла гитару и собиралась выйти из комнаты. Она обернулась к советнице.
— О моем будущем… — сказала она, проведя рукой по лбу. — Мое будущее уже определено, — добавила она с мученической улыбкой и, не произнеся больше ни слова, вышла из гостиной.
Ее милость и юнгфру Става удивленно переглянулись. Затем они стали советоваться о том, куда им отослать девушку.
Но когда юнгфру Става вернулась к себе в комнату, она увидела там Ингрид, которая пела песенки, аккомпанируя себе на гитаре. А напротив нее сидел Хеде и слушал ее с сияющим, как солнце, лицом.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
С тех пор как Ингрид признала в помешанном Гуннара Хеде, она только о том и думала, как бы его исцелить. Но это была трудная задача, и она понятия не имела, как к ней подступиться.
Для начала она стремилась лишь к тому, чтобы удержать его дома. И это ей удалось почти без труда. Ради того, чтобы каждый день слушать хотя бы недолго ее игру на скрипке или на гитаре, он терпеливо с утра до вечера дожидался ее в комнате юнгфру Ставы.
Ей казалось, что будет большим достижением, если ей удастся заставить его появляться в господских покоях. Но на это он никак не мог решиться. Она пробовала запираться у себя в комнате, грозила ему, что он больше ничего не услышит, если не войдет туда. Но после того, как она просидела взаперти два дня, он начал укладывать свой мешок, и ей ничего не оставалось, как отступиться.
Он обожал ее и явно отличал среди всех, но даже ради нее не мог он преодолеть свой страх. Она попросила его снять тулуп и надеть обычную куртку. На это он охотно согласился, однако назавтра снова появился в нем. Она спрятала его тулуп. Тогда он вырядился в тулуп батрака. Пришлось позволить ему уж лучше носить свой.
Он все еще был чрезвычайно пуглив, постоянно был настороже и никому не разрешал подходить к себе слишком близко. Даже Ингрид он не давал садиться рядом с собой.
Однажды она сказала, что хочет просить его пообещать ей кое-что. Он должен перестать кланяться кошке. Она не просит его о чем-либо непосильном, например о том, чтобы он не кланялся лошади или собаке, но ведь не может же он бояться маленькой кошечки.
— Нет, — возразил он. — Кошка — козел.
— Кошка не может быть ни козлом, ни козой. У нее ведь нет рогов, — сказала Ингрид.
Он обрадовался. Наконец-то он понял, как отличать коз от других животных.
Назавтра он увидел кошку юнгфру Ставы.
— У этого козла нет рогов, — сказал он и гордо рассмеялся.
Он прошел мимо кошки и сел на диван, готовясь слушать игру Ингрид. Но вскоре его охватило беспокойство. Он встал, подошел к кошке и поклонился ей. Это привело Ингрид в отчаянье. Она схватила его за руку и сильно встряхнула. Он метнулся к двери, убежал и весь день не показывался.
— Дитя мое, — сказала ей советница, — не повторяй моих ошибок. Ты ведешь себя, как я когда-то. Ты только вконец запугаешь его, и он не посмеет больше видеться с тобой. Лучше оставить его в покое. Будем довольны и тем, что он не ушел из дома.