Входит женщина лет сорока пяти, с ней молодой спортсмен, они начинают пинать ногами сверток на полу, перебрасываются им, как мячом, бьют клюшками… На свертке появляются пятна крови. Но в дальнейшем, когда его швыряют туда-сюда, он пытается делать обычные, повседневные дела, точнее, обрывки дел, насколько ему позволяют играющие, убирает комнату, что-то ставит на место, читает, смотрит телевизор и т. д. Его лишь на время сбивают с толку, этот человеческий сверток, в промежутках между пинками он ведет себя совершенно нормально.
Что касается женщины, то она, как и Пожилая женщина, что появится позже, одета — это единственное исключение в пьесе — по-мещански элегантно, с претензией на шик. Нормальное, в общем, дело. Она включает телевизор без звука, на экране во время спортивного состязания беснуются толпы болельщиков. В дальнейшем текст произносит мужской голос, все равно кто, а присутствующие на сцене синхронно — или не синхронно — двигают губами. Однако все это можно представить совершенно по-другому. Это лишь одна возможность из многих, мне подходит любая.
Женщина (пиная сверток).
Прошу тебя, сынок, не ходи сегодня на стадион! В виде исключения. Я боюсь, мне что-то подсказывает, что я тебя больше не увижу! Сегодня утром ты поцеловал меня, правда, как и всегда, с неохотой, но при этом ты ощущал свое превосходство надо мной. Каким бы милым ты со мной ни был, я чувствую: ты ускользаешь от меня, тебя вырывают из моих рук. Однако я уже давно нашла пути и средства, как впечатывать себя в тебя, словно бумажку, сплошь исписанную наставлениями об охране юности, хотя ты давно уже вырос и теперь высишься передо мной, как стена, оклеенная рекламой. И вот я стою перед ней в надежде, что меня впустят внутрь, и твои лыжи все время грозят свалиться на меня со шкафа. Как давно это было, когда мы вместе проводили отпуск, катались на лыжах, и ты обижал меня своими замечаниями. Ты и сегодня любишь активную деятельность, но для меня там уже нет места. Надписи на твоих футболках гласят, что ты неутомимый путешественник, каждый шаг которого отслеживают специально сделанные для этого часы. Скоро, встретившись, мы лишь обменяемся рукопожатием. Однажды я вообще ничего о тебе не услышу, потому что с тобой произойдет ужасное несчастье! Молодым динамичным людям по душе скорость! После этой катастрофы меня долго не будет покидать ощущение трагедии. Говорят, за несколько дней до этого ты сказал своим товарищам, перед тем как подняться в лифте, что у тебя уже все готово: лыжи, обувь, крепление. Похоже, ты связывал с этой поездкой большие надежды. Все произошло так быстро, что ты ничего не успел сообразить. С полосы обгона — прямо в смерть. По пути домой на малолитражке с открытым верхом ты влетел в небытие. Обгон стоил тебе жизни. Твой автомобиль лоб в лоб столкнулся с встречным автобусом. Десять пассажиров автобуса получили разного рода травмы, но что стоят их раны в сравнении с твоей смертью! Эта победа над твоим телом станет не событием, о котором быстро забудут, а возвращением обходным путем, через смерть. Так ты сможешь, наконец, надолго закрепиться в лидирующей группе. Ты лежишь, а страна пролетает мимо. Да. Ты и твои друзья. Однажды, парни, вы объездите наконец вдоль и поперек весь мир, и что будете делать потом? Вы потому и работаете в этих ангарах для лыжников, чтобы не остаться незамеченными.
Твои друзья ведут легкомысленную игру, ни о чем не задумываясь, а задуматься стоило бы. Ты теперь молчишь, расплачиваясь незрелостью за зрелость, точно так же привыкли поступать и нации, прежде чем объединиться, а объединяются они для того лишь, чтобы тем яростнее нападать друг на друга. Все это плавно переходит в мое мягкое терпение. Я, к счастью, не агрессивна, и мои подруги тоже. Мы ведем беседы на разные темы и требуем уважения к себе, так называется та скидка, которую мы предоставляем выбранным нами темам. Увенчанные славой писательницы читают нам доклады. Они плещутся в себе, как в ванне, похоже, им там, в себе, приятно и тепло, с их губ слетает немножко пахучей пены. Они вытирают губы. Потом говорят о том, о чем и должны говорить: о мужестве, о печали, о страданиях, о смешении культур. Всегда об одном и том же. Вон та женщина обводит влажным указательным пальцем круг своих читателей и считает, что этого — для спорта — достаточно. Скука, сынок, уже начинает теребить твою колыбель, а ты ведь не лентяй. Ты хочешь выйти из дома, в крайнем случае выгулять собаку. А та, другая ангажированная дама, смотри-ка, дотрагивается до каемки блюда, в котором замешивает тесто, каемка окружает и саму эту даму, кроме того, ее окружают ее подруги — для большего резонанса. Раздается скрипучий звук домашнего очага и домового сверчка. Мы, женщины, большей частью любительницы, но все мы старательно помогаем распространять то, что хочет сказать одна из нас, вот только бы знать, кто именно.