— Красота и ум пребудут всегда с Фиахра, — сказал друид.
Вышел за ним Айлиль с ворохом оружия в руках.
— Мстить за вас станет Айлиль! — сказал друид.
И наконец, появился Фергус с вязанкой сухого дерева и тисовой палкой внутри.
— Иссохнет Фергус! — молвил друид.
Так и случилось, ибо недоброе было потомство Фергуса, не считая одного Кайреха Дергайна. Оттого и говорится "тисовый шест в связке хвороста".
Так говорил в память об этом певец:
Между тем показалось это бесчестьем Монгфинд.
— Сделайте вид, что поссорились, — сказала она своим сыновьям, — и тогда придет Ниалл разнимать вас, а вы поразите его.
Принялись братья ссориться.
— Пойду-ка я разниму их, — сказал Ниалл.
— Нет, — отвечал Торна, — пусть будут спокойны сыновья Монгфинд.
Отсюда и присловие.
Тогда сказала Монгфинд, что не исполнит такое решение. Отправила она своих сыновей к Ситкенну, дабы получили они от него оружие. Пошли они к кузнецу, и тот сделал им оружие, но лучшее вложил в руки Ниалла, а остальное дал братьям.
— Теперь отправляйтесь на охоту и испытайте его, — сказал он. Пошли они на охоту, и случилось так, что они заблудились и нигде не могли найти выхода.
Когда устали они бродить, зажгли братья костер, приготовили еды и ели, пока не насытились. Потом захотели они пить и не могли утолить жажду после съеденной пищи.
— Пусть один из нас пойдет и поищет воды, — сказали они.
— Я пойду, — сказал Фергус.
Отправился он в путь и наконец вышел к колодцу, который стерегла старуха.
Вот каков был ее облик. С головы до ног каждый сустав ее был чернее угля; словно хвост дикой лошади, росли серые растрепанные волосы у нее на темени. Зеленую ветвь дуба разгрызли бы ее зеленые зубы, что шли у нее во рту от уха до уха. Темные глаза были у нее и изогнутый скрюченный нос. Разъеденной была у нее середина тела, а бедра кривые и вывернутые. Толстыми были ее лодыжки, огромными колени, а ногти были зеленого цвета. Ужасным был ее вид.
— Что ж, — сказал юноша.
— Так-то, — ответила старуха.
— Ты охраняешь колодец? — спросил он.
— Воистину так, — отвечала она.
— Можно ли взять мне немного воды? — спросил юноша.
— Разрешу я тебе, — сказала старуха, — если поцелуешь ты меня в щеку.
— Нет! — ответил Фергус.
— Тогда не получишь ты от меня воды, — сказала старуха.
— Слово мое порукой, — молвил юноша, — что уж лучше пусть я погибну от жажды, чем поцелую тебя!
Потом вернулся он к тому месту, где ждали братья, и сказал им, что не нашел воды. Тогда пошел Айлиль искать воду и набрел на тот самый колодец. Не захотел он поцеловать старуху и тоже вернулся, не сказав, что нашел воду. Пошел и старший из братьев, Бриан, искать воду, увидел колодец, не пожелал целовать старуху и вернулся ни с чем. За ним пошел Фиахра, увидел колодец и старуху и попросил у нее воды.
— Дам я тебе воды, — сказала старуха, — если один раз поцелуешь меня.
— И не один раз поцеловал бы я тебя за это, — ответил Фиахра.
— Быть тебе в Таре, — сказала старуха.
Так оно и вышло, ибо двое из его потомства правили Ирландией — Дати и Айлиль Молт, а из потомства Айлиля, Бриана и Фергуса никто.
И воротился Фиахра без воды к братьям.
Тогда пошел искать воду Ниалл и набрел на тот же колодец.
— Дай мне воды, о женщина! — сказал он.
— Изволь, — сказала она, — но сначала поцелуй меня.
— Я поцелую тебя и возлягу с тобой, — отвечал ей Ниалл.
Потом опустился он на землю подле старухи и поцеловал ее. Когда же поднял он на нее глаза, то увидел девушку, прекрасней которой не найти в целом свете. Белым, словно снег в борозде, было ее тело сверху донизу. Мягкие, поистине королевские были у нее руки, длинные тонкие пальцы и стройные дивные икры. Сандалии из светлой бронзы были между ее мягкими белоснежными ногами и землей. Был на ней плащ драгоценный пурпурного цвета, что скрепляла блестящая серебряная заколка. Словно жемчуг, сверкали ее зубы, прекрасны были ее большие королевские глаза и красные, словно рябина, губы.
— Не наглядишься на тебя, о женщина! — молвил Ниалл.
— Воистину так, — отвечала она.
— Кто ты? — спросил юноша.
— Я Власть, — сказала она, а потом пропела:
— Иди теперь к своим братьям, — сказала женщина, — и возьми с собой воду. С этой поры вовеки пребудет власть у тебя и твоего потомства, кроме двоих из потомков Фиахра — Дати и Айлиля Молта. И еще один король будет из Мунстера, Бриан Борома, и все они станут короли без протеста[438]. Какой увидел ты меня прежде, ужасной, в зверином обличье и дикой, такова и власть, ибо редко достается она без сражений и распрей, но для кого-то оборачивается прекрасной и доброй. Не давай воды своим братьям, пока не поднесут они тебе дары — старшинство над ними и право поднимать твое оружие на локоть выше их.
438
...короли без протеста. — Дати (вариант имени — Нат И) вряд ли может считаться исторической фигурой. Айлиль Молт, о котором мы уже говорили, и Бриан Борома (герой битвы при Клонтарфе в 1014 г., где была одержана победа над норманнами) были действительно единственными королями не из потомства Ниалла. Правда, по некоторым источникам, верховными королями становились несколько раз и претенденты мунстерского происхождения.