По словам самого Патрика, во время осуществления своей миссии он был "ежедневно готов к мученичеству". Между тем не сохранилось никаких указаний на то, что оно ему действительно грозило. Успех миссии был, напротив, полным сверх всяких ожиданий. Патрик, по собственному признанию, встретил поддержку многих племенных королей севера и центра страны, охотно даровавших ему землю для строительства храмов, к которым стекалось "бессчетное" множество обращенных. Исключительно влиятельная и хорошо организованная каста кельтских жрецов-друидов тоже не оказала (по крайней мере, по сохранившимся сведениям) какого-либо серьезного сопротивления Патрику. Правда, друид Мата, сын Умойра, предостерег верховного короля Ирландии Лоэгайре, что Патрик отберет у него власть над живыми и мертвыми, потому король и не пожелал склониться перед авторитетом святого. (Хотя один из авторов жития Патрика VII в. полагает, что и Лоэгайре принял христианство.) Предание гласит, однако, что он всё же велел запрячь для него колесницу с девятью конями, ибо "так приличествовало богам". Что касается филидов, первым из них приветствовал Патрика Дубтах Мак Уа Лугайр, о личности которого нам ничего не известно, но зато отношение Патрика типично для смоделированного традицией взгляда апостола на представителей ученого поэтического сословия. Святой, как позже и все ирландское христианство, был предельно терпим, запретив лишь жертвоприношение языческим богам.
Конечно, старый уклад жизни не отступил сразу. Верховные короли Ирландии еще более 100 лет продолжали устраивать языческое празднество в священной столице Ирландии, Таре, — уходившую в глубокую древность церемонию, подтверждавшую законность королевской власти и обеспечивавшую ее благополучное отправление. Насколько известно, последний раз она состоялась в 560 году при короле Диармайте, сыне Кербайла. Однако язычество как таковое к тому времени уже пережило себя: многое говорит о том, что Диармайт был в свою эпоху едва ли не одиозной фигурой и даже навлек на себя гнев весьма терпимых ирландских клириков. По легенде, один из известных ирландских святых, Руадан, проклял древнюю столицу, где больше и не решался обосноваться ни один король, а святой Колумкилле вознес молитву о погибели Диармайта, что и не замедлило случиться — король пал в битве в 561 году, и с тех пор мы не знаем ни об одном верховном короле Ирландии — язычнике.
Существует предание, что одним из первых принял типичную ирландскую тонзуру и сделался монахом привратник короля Лоэгайре — современник святого Патрика. Так что путь от ворот до покоев ирландских королей христианство проделало довольно быстро. В источниках практически нет сведений о сопротивлении новой вере военно-аристократического сословия страны. Напротив, можно считать вполне отвечающим развитию событий изображение на одном из резных каменных крестов крупнейшего монастыря Клонмакнойса, где клирик в длинном одеянии и вооруженный мечом король соединяют руки в символическом акте основания обители. Подобные примеры легко умножить, и все они заставляют задуматься — почему же все произошло именно так и отказ от собственной многовековой религиозной традиции совершился в Ирландии столь легко и быстро.
Ирландцы, до того практически изолированные в своем культурном развитии, не просто приняли новую веру, но обратились к ней с такой страстностью, что в короткое время сделались едва ли не самыми ревностными ее хранителями и проповедниками в Европе. На континенте ирландцами основано множество монастырей и пройдено немало дорог, одна из которых привела миссионеров даже в древний Киев. Однако, и это не менее важно, само христианство на острове приняло свой, во многом отличный от распространенного облик. Ирландские монахи имели особую тонзуру и исчисляли пасхальный цикл не так, как это предназначалось из Рима и было общепринято. Но главное отличие коренилось в самой организации ирландской церкви и верующих, которая через короткий срок после принятия христианства утвердилась на единственном принципе — монастырях и их сообществах или, как говорили ирландцы, "семьях".
Конечно, такая структура церкви никак не могла быть создана Патриком. В его время в Ирландии, как и на континенте, должно было существовать деление на территориальные единицы, диоцезы, во главе с епископами. Правда, уже в сочинениях самого апостола Ирландии проскальзывает интересное признание о растущей привлекательности для ирландцев монашеского служения. "Сыновей ирландцев и дочерей благородных, ставших монахами и девами Христовыми, я не в силах и перечислить", — пишет он. О том, как жила церковь непосредственно после Патрика, нам известно немного, но можно утверждать, что к концу следующего, VI века ее опорой стали уже исключительно монастыри. Все хоть сколько-нибудь значительные храмы сделались к этому времени центрами монастырей (нередко мужских и женских одновременно), представлявших собой обнесенное валом пространство, где, помимо храма, располагались уединенные кельи монахов, трапезная, скрипторий и, нередко, школа. Привязанность ирландских монахов к уединению и аскезе была необыкновенно сильной. Иногда ее связывали с каким-то природным свойством ирландцев, иногда — с влиянием на ирландское христианство восточных, в частности сирийских и коптских, форм этой религии, проникавших сюда через западное Средиземноморье и Испанию. Влияние такое несомненно, но оно лишь вплелось в ткань местной культуры, ни в коей мере ее не определяя. Строгая аскеза сочеталась в ирландских монастырях с духом удивительной открытости по отношению к внешнему миру и той терпимостью, благодаря которой и сохранились для нас многочисленные ирландские сказания, — уходящие в глубокую древность и языческие по характеру, они продолжали жить и в Новое время. Никто усерднее ирландских монахов с их прославленной любовью к рукописям не переписывал старинных преданий и не переносил в книги то, что продолжали изучать в филидических школах и петь ученые поэты. Это взаимопроникновение двух культур и есть самая замечательная черта ранне-средневековой Ирландии.