Выбрать главу

Синъуэмон попросил: «Не сочтите за труд, пожалуйста, записать собственноручно эту беседу!» — и когда Иккю записал это для него, Синъуэмон сделал потом из записи свиток, чтоб вешать на стену.

11

О том, как Иккю спрашивал о наличии природы будды у собаки, а также немного стихов

Иккю задал одному прихожанину коан о природе будды у собаки, и тот спросил:

— Собака ведь родится от собаки. Не пойму, как же у неё может быть природа будды?

— Вот послушай!

Собаке уподобляться — Это искусство Одних ведёт к просветленью, Других же ввергает В пучины ада!
Ину но ко ни Аякару хито но Сивадза косо Хотокэ то мо нарэ Дзигоку э мо ирэ

А в вашем доме у щенков ещё глаза не открылись, насыплю-ка еды в миску — сюда-сюда-сюда![128]

— Вот наконец-то глаза уже открыты! Что ж, на вопрос о собаке глаза раскрылись, а вот то место, где Чжаочжоу говорит «и да, и нет»[129], мне, недалёкому, вовек не понять, как ни старайся!

— А я вам стихи прочитаю, и вы попробуйте их каждый день повторять и думать над ними!

Скажешь: «Нет!» — «Значит, нет!» — Подумают люди. Крикнешь — ответит Эхо в горах. Скажешь: «Есть!» — «Значит, есть!» — Подумают люди. Хоть и нет отвечающего, А лишь эхо в горах.
Наси то иэба Наси то я хито но Омоураму Котаэ мо дзо суру Ямабико но коэ Ари то иэба Ари то я хито но Омоуран Котаэтэ мо наки Ямабико но коэ

Так сказал Иккю, и тот человек задумался, а потом спросил:

— Стало быть, невозможно сказать, есть или нет? — и Иккю отвечал:

«Есть» и «нет» вдвоём В утлой лодке плывут В океане жизни и смерти. Когда дно прохудится — И «есть», и «нет» вместе потонут!
Уму о носуру Сё:дзи но уми но Амаобунэ Соко нукэтэ ноти Уму мо тамарадзу

Прихожанин понял смысл того коана благодаря этому стихотворению, и сказал:

О чём же он думал, Чжаочжоу, постигший Смысл «быть» и «не быть», Когда слышался лай Той собаки, что ещё не родилась?
Уму дзо сиру Нани омоикэму Тё:сю: мо Накариси саки но Ину но хитокоэ

Услышав это, Иккю рассмеялся:

— Да вы одним глотком опустошили полную миску! — И прихожанин, поклонившись, удалился к себе.

12

О том, как в ненастный день Синъуэмон зашёл проведать Иккю

Дело было в последнюю декаду августа. Налетел шквал и хлынул ливень, и по всей столице были повреждены дома, павильоны, святилища и пагоды. Нинагава Синъуэмон немедля направился к преподобному Иккю проведать, и окликнул:

— Почтенный, вы здесь? Как вы там, от такого необычайного шквала и ливня ничего не пострадало в храме?

Иккю вышел к нему:

— Как вы хорошо заметили, — и правда, необычайной силы ветер. Но в этом храме ничего не стряслось! — так сказал, и изволил прочитать стихи:

В доме моём Не ставили столбов, Не крыли кровлю, Не протекает он в дождь, Не снесёт его ветер.
Вага ядо ва Хасира мо татэдзу Фуки мо сэдзу Амэ ни мо нурэдзу Кадзэ мо атарадзу

Тогда Синъуэмон спросил:

— Эта ваша келья, где же она находится? — а Иккю рассмеялся и отвечал:

— Это вы как раз о самой сути изволите спрашивать!

Так и живу я В скиту, на восток от столицы, Меж оленей ручных — Не случайно зовется место Удзияма, «Гора Печалей»…[130]
вернуться

128

Эта фраза — цитата из пьесы-кё:гэн Кодоробо: — «Воришка».

вернуться

129

Речь идёт о притче-ко:ан, в которой Чжаочжоу говорит монаху, что достижение просветления не должно быть целью буддийской практики, но не может ею и не быть.

вернуться

130

Автор этого стихотворения — монах Кисэн, оно вошло в сборники «Собрание старых и новых песен Японии» (Кокинвакасю:), «Сто стихов ста поэтов» (Хякунин иссю:). Здесь даём в переводе А. А. Долина. В этом стихотворении обыгран топоним «Удзияма» — помимо прямого указания на местность (гора в местности Удзи), его можно воспринимать и как «Гора Печалей», от глагола удзу — «грустить, печалиться».