Тут же из-за пазухи достал он кисть для письма, написал стихотворение, пихнул его в рукав тому парню и ушёл. Тот удивился, отошёл в сторонку и украдкой развернул. Там было написано:
Того человека уже утомила его бродячая жизнь, и душой он, наверное, отличался от прочих. Читая и перечитывая стихи раз за разом, всё большим почтением проникался он к тому, кто это написал. С того и началось его пробуждение, познала стыд его душа, и стал он разыскивать и расспрашивать повсюду о том монахе, искал везде, где тот проходил, и в конце концов пришёл в Мурасакино к преподобному Иккю. Понял он, кто это был, и исполнился ещё большим почтением, пал ниц во дворе перед кельей Иккю и повинился в прошлых грехах.
— Молю вас, примите меня в ученики, остригите мне волосы и прочтите поучение. Если позволено будет мне подметать ваш двор, подносить плоды и воду Будде и трудиться над собой, разве откажусь я! — так упорно просил он, и преподобный, сочувствуя ему, сказал:
— Есть избитое выражение «Кто силён в грехе, тот силён и в добрых делах» — это о тебе. Если не передумаешь, возьму тебя в ученики.
Потом тот человек постригся в монахи, была ему оказана честь стать учеником Иккю. Потом он, обладавший искренним сердцем, следуя наставлениям Иккю, стал известным монахом. Учитель Закона Тонку — это и был тот самый вор, вступивший на путь и ставший дзэнским монахом.
Иккю заметил человека, не особенно бедно одетого, который высматривал, у кого что в рукаве и за пазухой, и пытался добраться до кошельков.
4
О том, как преподобный Иккю читал посмертное наставление в виде «безумных стихов»
Иккю, чтобы взглянуть на восточные земли, «с весенним туманом покинув столицу, пока не подули осенние ветры»[326], в конце шестой луны возвращался в столицу. На переправе Тэнрю в местности Хамамацу в земле Тотоми осмотрел он место, называемое Микатагахара[327], а пока там ходил, уж и день прошёл, стал он думать, куда бы попроситься на ночлег, хоть и в самую бедную хижину. В бедной местности Катаокахара среди вязов и мелий стояло четыре-пять людских жилищ. Иккю, немало времени путешествовавший, возрадовался, пошёл на свет и, подойдя к дому, попросил:
— Не дадите ли переночевать странствующему монаху?
В том доме хозяин в уголке отбивал солому и делал обувь[328], а женщина, вероятно, жена, что-то толкла в ступке, и сказала равнодушно:
— Здесь нет ночлега для путников. Через один ри с небольшим будет станция Хамамацу, ступайте туда.
Хозяин же говорил:
— Да ладно, если монах, то можно и переночевать, хоть и в нашем бедном доме.
Иккю сказал:
— Бедности я не страшусь. А Хамамацу хоть и недалеко, да уже смеркается, и ноги устали, так что остановлюсь у вас! — ввалился к ним в дом, и тогда хозяева поспешили протереть циновки от пыли, вскипятить воды и угостить путника чаем. Иккю расслабился, отдохнул от дневной жары и уже клевал носом, когда услышал плач, доносившийся из соседнего дома. Преподобный спросил у хозяина:
— Что это там?
— Да вот, как раз сегодня перед закатом умер у них муж, теперь жена и дети в великом горе, — рассказал он. Тогда преподобный сказал:
325
В стихотворении использована игра слов —
326
Цитата из стихотворения монаха Ноина (988–1050), вошедшего в антологию «Госюи вакасю», составленную в 1086 г. по распоряжению императора Сиракава.
327
Природный памятник в преф. Сидзуока, а также место, где Такэда Сингэн и Токугава Иэясу провели сражение за обладание Японией в 1572 г. Вероятно, анахронизм в тексте, поскольку Иккю умер в 1481 г.
328
В Японии рисовую солому отбивали для придания ей мягкости и плели обувь — сандалии, валенки.