Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»

— Кто это написал? — а крестьяне отвечали:

— Это был Иккю из Такиги.

— Ну, другого такого шутника не сыщешь! — удивлялся тот и снизил многие подати.

^{Крестьяне передали стихи Иккю хозяину, господину Коноэ. Тот прочитал и спросил: «Кто это написал?» — а крестьяне отвечали: «Это был Иккю из Такиги». «Ну, другого такого шутника не сыщешь!» — удивлялся хозяин и снизил многие подати.}

6 Как Иккю в посёлке Сэки статую Дзидзо освятил

Когда в Сэки[30] впервые сделали статую Дзидзо[31], местные жители собрались и принялись решать, кого из монахов просить об обряде «открытия глаз»[32] изваяния. Каждый говорил своё, а один из них сказал:

— Когда мы в последний раз были в столице, тамошние парни говорили: «Нынче нет монаха, что сравнялся бы с Иккю из Мурасакино!» Раз уж мы такого Дзидзо сделали, то чем просить обычного монаха — не лучше ли обратиться к преподобному Иккю?

Все заговорили: «Да, так и нужно поступить!» — и скорее поспешили в Мурасакино, что в столице.

В то время Иккю как раз был в храме. Люди из Сэки выразили ему своё почтение и рассказали в подробностях, чего хотят. Иккю изволил сказать:

— К счастью, я как раз собираюсь пойти на медитации в Канто[33], а по дороге зайду к вам и проведу обряд!

Деревенские возрадовались, бегом пустились домой и сообщили: «К нам приедет сам Иккю!» Тут поднялась суматоха, всё перевернули вверх дном, подмели дорогу, хоть там пыли и не было, сделали всё мыслимое и немыслимое[34] и высыпали его встречать. Тут в одиночестве неспешно приковылял Иккю. Жители ликовали и выражали своё почтение, а Иккю сказал:

— Ну, где ваш Дзидзо?

Ему показали Дзидзо — под балдахином, украшенного ожерельями и праздничными флажками, перед ним были сложены подношения, стояли цветы и благовония.

— Так просим же провести обряд открытия глаз! — просили Иккю жители. Толкаясь и наступая друг другу на ноги, каждый вытягивал шею в нетерпении увидеть, как же Иккю освятит статую. А Иккю вмиг подскочил к Дзидзо и помочился на него — окатил с головы до ног так, что было это подобно водопаду в Лушань![35] Помочившись от души, так, что все многочисленные подношения поплыли, сказал:

— Открытие глаз на этом окончено! — и с тем поспешил в сторону восточных земель Адзума.

Жители, увидев это, возроптали:

— Прямо зло берёт, что за кощунство — пришёл этот тощий сумасшедший монах и обмочил нашего дорогого Дзидзо! За ним! Не дайте уйти этому никчемному монаху! — и все побежали вдогонку, скрипя зубами от злости. Послушницы в миру[36] собрались и возопили:

— Что за страшное дело сотворил этот монашек Иккю! — набрали чистой воды и принялись поливать Дзидзо и отмывать его от мочи, украшали его заново и молили: «Прости нас!» Вдруг те парни, что бежали вдогонку, по дороге попадали, а те, кто отмывал мочу, затряслись, как в лихорадке, помутились рассудком и кричали в бреду: «Зачем же мы смыли освящение, сотворённое Старым наставником Поднебесной?» Все всполошились, жёны, дети и родичи потерпевших ужаснулись.

— Ох, надо догнать того наставника Иккю и просить его освятить ещё раз! — Пошли гурьбой за ним, но догнали его лишь на переправе в Кувана, где он как раз садился в лодку. В подробностях рассказали ему о том, что случилось, и он сказал:

— Как жаль, что так получилось! Но отсюда уж я возвращаться не стану, — извлёк свою набедренную повязку-ситаоби[37], которая выглядела так, как будто ей восемь сотен лет, и наказал:

— Обмотайте этим шею Дзидзо, и недуги враз исцелятся!

Жители, хоть и думали про себя: «Что за кощунство!» — но, памятуя о предшествующих чудесах, со страхом почтительно это приняли и пошли домой, в Сэки, а Иккю поспешил в Канто.

Деревенские жители вернулись домой, в страхе обмотали шею Дзидзо этой старой набедренной повязкой, как им было сказано, — и вмиг одержимость прошла! «Что за чудесное дело!» — думали они, и не решались снять этот ситаоби с шеи изваяния. А Иккю на обратном пути в столицу снова зашёл к ним, снял ситаоби с шеи статуи и прикрепил к ритуальному бубенцу-канэ[38]. С тех пор и повелось, что верёвка этих бубенцов такой же длины, что и ситаоби, — шесть сяку[39]. Как это удивительно!

30

Сейчас — г. Сэки уезда Судзука преф. Миэ, между областями Кансай и Канто.

31

Кшитигарбха (яп. Дзидзо) — бодхисаттва, помогающий путникам и детям.

32

«Открытие глаз» — освящение изваяния, делающее его как бы живым.

33

Регион Японии, расположенный восточнее Киото, вокруг нынешнего Токио.

34

В тексте не вполне ясное выражение «атама о бо: ни цуки, кибису о бон-но кубо ни цукитэ» — «насадив головы на палки, приложив пятки к затылку». В японских комментариях говорится, что тут, вероятно, речь идёт о том, что совсем невозможно, то есть для подготовки к празднику освящения жители превзошли свои возможности.

35

Лушань — знаменитый своей красотой горный комплекс в провинции Цзянси. Ли Бо, например, писал о лушаньском водопаде: «За сизой дымкою вдали // Горит закат, // Гляжу на горные хребты, // На водопад. // Летит он с облачных высот // Сквозь горный лес — II И кажется: то Млечный Путь // Упал с небес» (перевод Л. Гитовича).

36

Мирянки, принявшие некоторые из монашеских обетов.

37

То же, что и фундоси — полоса ткани, которую наматывали на бёдра и пропускали через пах, вид нижнего белья.

38

В современном языке канэ — храмовый колокол; в данном случае речь идёт о больших бубенцах, укреплённых над входом в храм; их звук должен привлекать внимание божества к молитвам верующих.

39

Примерно 180 см.