Кто узнает ту особу,что лицом к земле склонилась?Уж погасли свечи в храме,а она еще молилась.Кажется, она не дышит.щеки, губы посинели,Кто ее молитвы слышит?Кто она? Узнаешь еле.После службы окончаньядверь у храма затворится.Видят меж дерев сельчане,будто тень с пригорка мчится,а потом идет неспешностежкой меж кустов колючих,где металась безуспешнов страшных зарослях дремучих.Тут вздыхает преглубоко,уронив лицо в ладони:«Ах, дитя мое!» – и окоуж в слезах горючих тонет.
Да, та самая бедняжка,вечно в грусти и печали,все она вздыхает тяжкоот утра и дале, дале.Взор ее всегда туманен,ночью спать она не может,утро радостью не манит,с мукой рано встанет с ложа:«Ах, дитя, мое родное!Ах, беда мне, горе злое,Ах, прости, помилуй, Боже!»
Лето кончилось,и осень, и зима уж на исходе,только горе не кончалось,слезы вечно на подходе.И хоть солнце выше стало,разогревши землю снова,ей веселья не послало,все еще рыдает вдова.
IV
Слышишь? Сверху, между буковиз костела с башней низкойснова раздаются звуки,как призыв, к деревне близкой.Вновь спешит толпа людская,Нынче пятница Страстная,К храму, вверх, ко славе Божьей,поспешают все, кто может.
Нежно веет ветер вешний,он доносит хора пенье:вновь в костеле вспоминаютоб Иисусовых мученьях.
Кромкой леса, вдоль рекиженщина бредет, вздыхает,тяжелы ее шаги,словно кто идти мешает.В горе прожила весь год,боль идти ей не дает.Что ж пред нею предстает?
Что ее явилось оку?Лишь в трехстах шагах от храмастранный камень одинокийвырос на дороге прямо,рядом с серою скалою,словно вечно здесь стоящей,дверь открыта под горою —вход пугающий, манящий.
В страхе женщина застыла,ужас волосы вздымает —здесь пропал сыночек милый,но – надежда оживает.Нет, надеяться не надо,только как же без надежды?Ведь прошла кругами ада!Манит вход ее, как прежде.
Двери снова распахнулись,зал невиданно прекрасен,Стены золотом сверкают,потолок в рубинах красных,и хрустальные колонны,отражая свет, сияют,своды, мрамор пола, арки…Кто не видел, не поверит:два светильника у двери,два огня вовсю пылают,погасить никто не властен:левый – лунным полыхаетсветом, что дарует счастье,правый – золотом трепещет,рыжим, солнечным, опасным.Сребро слева, злато справак потолку огни вздымают,что мощны и негасимы,берегут и освещаютклад, от века здесь хранимый.
Ужас женщину толкает,страх, но и надежда тоже.Вновь на золото взирает —неужели снова, Боже,жажда денег раздирает?«Ха-ха, мама! Ха-ха, мама!»Глядь, сынок, сыночек милый,по кому весь год тужила,к маме тянется руками!
Задыхается, дрожит,мигом к сыну подбегаети в объятия хватает,прочь из зала с ним бежит,крепко к сердцу прижимает.
Треск-треск! Что это за звуки?по пятам за ней несетсягрохот, ветра вой и стуки,вся скала теперь трясется,от себя не отпускает.«Божья Матерь, помоги мне!» —молит женщина в смятенье,за спиной скрежещут стены,рухнет все через мгновенье.
Вдруг – о, как все изменилось!Тихо, благость воцарилась.Это было иль приснилось?Камень тот же у дороги,Входа нет, как не бывало.о страстях Христовых в храмепаства хором допевала.
У нее зашлось дыханье,вся от ужаса трясется,у нее одно желанье:с сыном прочь она несется,обнимает, прижимает,сохранит его? Спасется?Лес уж ближе подступает,далеко скала – и бьетсяу бедняжки сердце громко,и почти не держат ноги.Вот и принесла ребенкаот скалы в свой дом убогий.
«Слава Богу!» – повторяет,слезы счастья щедро льются,сына милого ласкает,вместе с ним они смеются.И целует лобик, ручки, губки —к сердцу прижимает,все любуется, вздыхает.
Глядь – блеснуло, зазвенелочто-то в фартучке сыночка —горстка золотых монеток,что ему тогда всучила,чтоб играл один той ночью.
Но ее не занимаетто, что столько горя стало!Боль и слезы вспоминает,хоть благодарит немалобога за подарок этот.Ей богатств дороже света,всех милей сыночек малый —клад прекрасный, небывалый!