Почувствовав усталость и зябкость — признак того, что она отдала работе очень много сил, — Берёзка присела наземь и закрыла глаза. Солнце светило сквозь сомкнутые веки, в голове стоял лёгкий комариный звон.
— Госпожа, ты утомилась? Идём, отведай чашечку отвара.
Опираясь на поданную ей руку навия-работника, Берёзка поднялась. Её слегка пошатывало, и они воспользовались проходом, чтобы очутиться около невысокой, но длинной постройки с черепичной крышей, в которой собранные листья обрабатывались. Сперва их вручную мяли и раскатывали между ладонями, чтобы они дали сок, после чего подвяливали, затем скручивали и сушили в потоках тёплого воздуха, который поступал по трубам из больших печей и нагнетался под давлением. Этот ветерок шевелил листья на широких противнях, и те превращались в бурое и сыпучее крупнозернистое вещество. После противни нагревали над огнём, и листья становились совсем тёмными, почти чёрными. В этом деле было множество тонкостей, без соблюдения которых напиток мог получиться отвратительным, а если всё делалось правильно, отвар выходил божественным.
— Жарковато у вас тут, как всегда, — усмехнулась Берёзка.
Навий улыбнулся. Кудесницу усадили снаружи, во дворе под тенью навеса, где её обдувал прохладный горный ветерок. Рядом поставили столик, на него — чистую чашку. Навий наполнил кипятком заварник — закопчённый с боков сосуд с носиком и ручкой, кинул туда щепоть тэи и несколько сушёных цветков. Сейчас тэя ещё не цвела, это был запас с прошлого года. Водрузив заварник на горячие угли в небольшой переносной жаровне, навий молвил:
— Изволь немного подождать, госпожа.
Можно было и просто заливать лист тэи кипятком и настаивать, но лучший напиток получался при непродолжительном и несильном кипении воды.
Пока Берёзка отдыхала, молодой навий стоял на ногах, почтительно и скромно держа руки за спиной. Это был пригожий собою парень, смуглолицый, с собольими бровями и большими светло-серыми глазами. Пышная грива его чёрных волос, заплетённых спереди в несколько тонких косиц с подвесками из недорогих самоцветов на кончиках, достигала пояса. Не всех работников Берёзка помнила по именам, но в лицо знала каждого.
— Напомни-ка, как тебя зовут? — спросила она.
— Рагдмор, госпожа, — поклонился тот.
— У тебя есть семья?
— Я прибыл сюда с матушкой, отцом, вторым мужем матушки и сестрицами, но они все вернулись домой, в Навь. А я предпочёл остаться.
— Отчего же?
— Мне в Яви нравится. Я люблю работать здесь. И люблю тэю.
— А сколько тебе лет?
— Двадцать один, госпожа.
При Заряславской библиотеке работало много женщин-навий, холостячек, тоже весьма недурной наружности. Если бы они оторвались от своих пыльных книг и из любопытства заглянули сюда, на производство листа тэи, они бы увидели, какой тут роскошный «цветник» из молодых, красивых парней. Берёзка улыбнулась своим мыслям.
Отвар тем временем был готов, и Рагдмор, сняв заварник с углей прихваткой, налил тёмно-янтарный напиток в чашку через ситечко. Берёзка наклонилась к ней и вдохнула... О, что за запах! Самые душистые травы Яви не годились ему и в подмётки. Древесно-терпкий, обволакивающий, бархатистый, загадочно-тёплый, он молниеносно находил путь к сердцу и неотвратимо завоёвывал его. Хоть слово «тэя» и относилось к женскому роду, но запах был... мужественный, что ли. И, несомненно, обходительный, изысканный и благородный, как сто иноземных вельмож. Однако он не льстил и не раболепствовал, не пресмыкался, не лебезил. Он величественно говорил: «Я лучший, госпожа. Я безупречен. Я к твоим услугам в любой миг, когда захочешь». И у него были веские причины отбросить скромность и говорить с предельной прямотой, потому что он знал себе настоящую цену и не скрывал этого. Впрочем, цветочная добавка смягчала его, придавая ему проникновенную, но не приторную сладость. Открыв для себя отвар тэи, Берёзка пришла в восхищение и стала его глубокой и верной почитательницей навсегда.
— Не понимаю, как я раньше жила без тэи? — удивлялась она. — Я столько потеряла! Столько мгновений блаженства...
— Я знала, что тебе понравится, — усмехнулась Гледлид. — В тэю нельзя не влюбиться.
Медленно наслаждаясь напитком, Берёзка чувствовала, как силы возвращаются. Сделав последний глоток, она ощутила себя готовой снова взяться за труды. Поблагодарив Рагдмора, она вернулась к посадкам тэи и закончила осмотр. Больше никаких неприятностей не обнаружилось, и Берёзка перенеслась домой. Определяя время по солнцу на глаз, она не ошиблась: было начало десятого, что подтвердили настенные часы — подарок Огнеславы. Настала пора приниматься за домашние дела и приготовление обеда.