А молодой купеческий сын Славко девушке проходу не давал. Был он парень собой пригожий, кудрявый да синеглазый, улыбчивый, только вот настойчивость и дерзость его Веселинке не нравились. То норовил он её зажать и обнять в уголке, то охапками цветов весенних осыпал, то подарки подсовывал — ленточки, платки, ожерелья. Но девушка даров не брала, а от объятий успешно отбивалась: от плотницкой работы тело её стало точно выкованным из стали. Конечно, ей было далеко до дюжих мускулистых рабочих, но нахальный ухажёр дивился силе, с которой она давала ему твёрдый отпор.
— Веселинушка, ты не думай худого, я ж не с баловством к тебе пристаю! — убеждал Славко. — Полюбилась ты мне, в жёны хочу тебя взять!
— Я единственная кормилица в семье, нельзя мне замуж, — отвечала Веселинка. — Или ты готов всех моих сестриц кормить-поить и приданым для свадьбы одарить?
— А сколько у тебя сестриц? — обеспокоенно спросил Славко.
— Одиннадцать, — усмехнулась девушка. — Самой младшей пять годков, а самой старшей после меня — шестнадцать. Она собой весьма хороша, гораздо красивее меня. У меня руки грубые, рабочие, а она рукодельница-вышивальщица, у неё пальчики нежные. Как раз вошла она в лета, жениха ей пора подыскивать. Но... — Веселинка окинула парня насмешливым взором, — пожалуй, не такого, как ты!
— Это ещё почему? — вспыхнул Славко. — Чем это я плох?..
— Больно дерзкий, — хмыкнула девушка. — Я сестрице доброго мужа желаю, а ты вертопрах, только и знаешь, что батюшкины деньги тратить.
— Ах ты, девка языкастая! — засверкав глазами, рассердился Славко. — Уж если кто тут и дерзкий, так это ты!
Веселинка ловко ускользнула от него, белкой взлетев на строительные леса. Парень кинулся было следом за ней, но у него закружилась голова, и рабочим пришлось помогать хозяйскому сынку спуститься на землю. Веселинка на самом верху только посмеивалась:
— Где уж тебе быть моим мужем, ежели ты даже подняться не можешь туда, куда поднимаюсь я!
Крепко зацепила она самолюбие парня, и он какое-то время дулся, а потом вдруг прислал к ней домой сватов. Говорили они ладно да складно, подарки на лавках разложив, и матушка Владина едва чувств не лишилась от такой чести. Веселинка же выслушала гостей спокойно, но без благосклонности.
— Это кто ж тебя замуж зовёт, доченька? — удивился отец.
— Да это от Славко, сына Зворыкина, пришли, — усмехнулась Веселинка. — Батюшка, матушка, вы уж меня не невольте, не люб мне сей молодец.
— Ну, раз невесте жених не по нраву, то не обессудьте, дорогие сваты, — сказал Бермята гостям. — На нет и суда нет.
Так и ушли сваты ни с чем, и подарки пришлось им с собой забрать: невеста отказалась их у себя оставить. Позже матушка шёпотом, тайком от отца, сказала Веселинке:
— А может, зря ты, доченька, отказом ответила? Такой жених завидный да богатый, а ты нос воротишь... Не каждый день такая удача в дом стучится!
— Дорогая моя матушка, сердцу не прикажешь, — с ласковой улыбкой, но твёрдо ответила девушка. — Пусть Славко берёт в жёны ту, кому он будет люб, только это и справедливо. Не нужны мне ни его богатства, ни высокое положение. С немилым мужем в клетке золотой жить не стану.
Матушка только вздохнула, а младшая сестрица Здемила — та самая, что во второй очереди в невесты стояла следом за Веселинкой, сказала:
— Ну и дура ты, сестрёнка! Такими завидными женихами не разбрасываются!
— Не зарься на зажиточность, а ищи в мужья человека хорошего, — ответила Веселинка. — Снаружи шёлк да злато, а нутро добром не богато. Славко этот — праздный ветрогон, нет в нём рачительности да жилки хозяйской, не сможет он продолжить отцовское дело — всё спустит. Ему лишь бы развлекаться да веселиться. Не умеет он добро сберегать да приумножать, только тратить да проматывать горазд. Коли его женой станешь, недолго в богатстве проживёшь. Так что, сестрица, не так он уж и хорош, ежели приглядеться. Нечему тут завидовать.
Но Здемиле запал в душу отвергнутый старшей сестрой жених. Стала она проситься с нею на работу:
— Возьми меня, сестрица, с собой! Хоть одним глазком на Славко поглядеть!
— Ох, глупышка ты, — вздохнула Веселинка. — Пустой он, Славко этот. Уж поверь мне, я насквозь его вижу. Ничего хорошего нет в нём. Как бы тебе слёзы потом лить не пришлось...
— Ну разреши мне хоть тебе обед на работу принести! — не унималась младшая сестра.
Так и не добившись разрешения Веселинки, Здемила самовольно явилась на купеческий двор с корзинкой снеди — в самой лучшей своей сорочке, вышитой ею собственноручно.