С «Вариантами» сотрудничал Борис Кагарлицкий, который в 1978 году стал издавать самиздатский журнал «Левый поворот» (первый номер вышел в 1979-м). В 1980 году журнал вышел под названием «Социализм и будущее». Взгляды Бориса Кагарлицкого могут быть определены как вариант еврокоммунизма.
Идеологический спектр обоих изданий был относительно широк – от правой социал-демократии до еврокоммунизма, хотя левосоциалистическая тенденция была доминирующей. «Молодые социалисты», как позднее стали называть издателей «Вариантов» и «Левого поворота», сходились на том, что необходимы реформы сверху под давлением снизу, придание социалистической модели большей эффективности и демократизма.
Эти идеи соответствовали официальной линии перестроечного руководства в 1985—1989 годах. Но именно поэтому они представляли реальную опасность для монополии КПСС на власть и ее преобразование. Особые опасения вызывали тактические планы «молодых социалистов». Они резко критиковали существующий строй, высказывая сомнения в его социалистичности, с надеждой всматривались в польский опыт, обсуждая возможности повторения подобных же событий в СССР. В качестве организационного ядра будущей революции они намеревались создать Федерацию демократических сил социалистической ориентации. Традиционные диссиденты уже давно не предпринимали попыток создания всесоюзных политических организаций. Не удивительно, что КГБ пошло на разгром «левых». Но идея создания левой Федерации, лояльной КПСС, но оппонирующей ей, осталась в «копилке идей».
«МОЛОДЫЕ СОЦИАЛИСТЫ»
В АПРЕЛЕ 1982 ГОДА были арестованы «молодые социалисты» Б. Кагарлицкий[10], П. Кудюкин, А. Фадин, Ю. Хавкин, В. Чернецкий, А. Шилков, а позже – М. Ривкин. В донесении Федорчука Андропову (формально уже не руководившему КГБ) говорилось, что арестованные «предпринимали меры к созданию в стране организованного антисоветского подполья в виде т. н. „Федерации демократических сил социалистической ориентации“ для активной борьбы с Советской властью, утверждая при этом в одном из „теоретических“ документов, что „… коммунизм советского образца – преступление против человека и человечества, а СССР – нравственный застенок миллионов“… Как выяснилось в ходе следствия, Фадин систематически передавал Майданнику, Шейнису, Ворожейкиной, Ржешевскому, Данилову, Ивановой, Скороходову различную антисоветскую литературу для ознакомления»[11].
Связь «молодых социалистов» с научной интеллигенцией, которая в свою очередь имела выходы на придворных либералов, могла расцениваться КГБ как поощрение последними создания «подрывной» организации по образцу польского КОС-КОРа. Поскольку двое арестованных (Фадин и Кудюкин) работали в ИМЭМО, их арест был использован противниками директо-ра института Николая Иноземцева для травли «гнезда ревизионистов». Конфликт в высшем экспертном сообществе СССР придал делу Фадина – Кудюкина дополнительный резонанс[12].
Работу КГБ облегчала неопытность «молодых социалистов». Б. Кагарлицкий, А. Фадин и П. Кудюкин во время допросов сообщили сведения, которые позднее были использованы судом для «изобличения» М. Ривкина. Суд над «молодыми социалистами» был назначен на 12 февраля 1983 года, но отменен (в значительной степени в связи с заступничеством зарубежных компартий). По мнению А. Фадина, «Андропов… не хотел начинать царствование с громкого процесса»[13].
Б. Кагарлицкий, А. Фадин, П. Кудюкин и другие участники группы были освобождены в соответствии с Указом о помиловании 25 апреля 1983 года, после того как подписали заявление об отказе от продолжения антисоветской деятельности. Решение о помиловании до суда было вынесено Президиумом ВС СССР (во главе с Юрием Андроповым) – уникальный случай в советской юридической практике. Не подписавший заявление М. Ривкин был в июне 1983 года осужден (семь лет лагерей и пять лет ссылки). Вызванные на суд над Ривкиным в качестве свидетелей «молодые социалисты» отказались подтвердить показания, способные изобличить подсудимого. Но показания, данные во время следствия, были использованы для его осуждения. Эти события наложили тяжелый отпечаток на отношения их участников. Кагарлицкий обвинял в происшедшем Фадина и Кудюкина. Ривкин, освобожденный в 1987 году, перед отъездом в Израиль в 1989-м выступил с резкими обвинениями против Кагарлицкого, Фадина и Кудюкина, но затем нормализовал отношения с двумя последними. Кагарлицкий отрицает справедливость обвинений Ривкина и утверждает, что вообще не знал его до ареста. «Дело Ривкина» неоднократно использовалось политическими противниками Кагарлицкого, Фадина и Кудюкина для их дискредитации. Поскольку участники событий продолжали активно участвовать в общественной жизни, их конфликт влиял на развитие общественного движения во второй половине 80-х годов[14].
Глеб Павловский, также «зачищенный» в апреле 1982 года (в эту волну арестов попало более ста человек), так комментирует этические проблемы, с которыми приходилось сталкиваться в начале 80-х: «Я не склонен делить диссидентов на „кошерных“ и „некошерных“. Меня больше травмировали телепокаяния видных диссидентов. Тем более, мое поведение тоже не было вполне „кошерным“. Я был арестован в январе 1980 года и поставлен перед выбором – посадка или эмиграция. Ни то ни другое меня не устраивало, поэтому я заключил с ними соглашение – прекратить вести общественную деятельность. Это соглашение я нарушил.
Апогеем моего диссидентства стала такая «журналистская авантюра» – мы с крыши фотографировали суд над Абрамкиным. А потом мне захотелось выразить свое отношение, и я камнем швырнул в окно суда. Меня преследовали, я прыгнул с крыши и сломал ногу. Милиция меня не нашла, я был прооперирован по чужому паспорту. Вскоре меня вычислили по оперативным данным, но доказательств у них не было. Они меня просто вызвали и сказали, что наши договоренности не действуют. Моя позиция становилась все более умеренной как раз в это время. Если бы я сидел тихо, меня, может быть, и оставили бы в покое, но я писал открытые письма вождям СССР. А тут решили присоединить к списку на зачистку. 6 апреля 1982 года была большая посадка. Дочистили «Поиски» и посадили «Варианты».
После ареста я дал показания на себя и тех, кто уже уехал из СССР. В итоге мне дали пять лет ссылки, но после года в тюрьме мне оставалось сидеть три. Уже в 1984 году, приехав в отпуск из ссылки, я застал диссидентское движение разрушенным. Люди эти существовали, продолжали жить, но среда исчезла».
Посадки 1982—1983 годов добили диссидентское движение и надломили многие характеры. Горстка оппозиционеров, державшая на своих плечах инфраструктуру диссидентства, устала быть героями. Когда перестройка откроет перед общественным движением новые возможности, большинство из них останется в стороне от активной деятельности. И те, кто вернутся к оппозиционной жизни, решатся на это после того, как неформалы сделают процесс необратимым.
РОЖДЕНИЕ ПОКОЛЕНИЯ ПЕРЕСТРОЙКИ
«ОБЩИННЫЕ СОЦИАЛИСТЫ»
ВЗГЛЯДЫ БОЛЬШИНСТВА неформальных лидеров формировались вне связей с диссидентским движением. В этом отношении история левых диссидентов важна, но для неформалов нетипична. Первому поколению неформалов приходилось конструировать взгляды, опираясь на доступную открытую литературу. Последовательность фактов, становившихся известными человеку, во многом определяла его дальнейшее развитие на весь период. Дальнейшие факты уже сортировались этой матрицей. Либеральная матрица ставила на первое место ценность индивидуальной свободы.
Если человек был шокирован информацией о «преступлениях против личности» времен сталинизма, то страх перед повторением террора и подавления индивидуальности перевешивал угрозы социальных бедствий. В этом случае главным злом становился коммунистический режим, искоренение которого решало важнейшие проблемы общества. Если же сначала человек приходил к осознанию, что советское общество не соответствует идеалам социального равноправия, обнаруживал социальные язвы на его теле, то главное зло виделось в социальном устройстве, как правило – в эксплуататорском бюрократическом классе. Эта логика вела к социалистическим убеждениям, противостоящим как сталинизму, так и либеральному западничеству. Этот второй путь мы рассмотрим на примере основателей группы «общинных социалистов», с которыми мы часто будем встречаться на страницах этой книги. Они важны для нас еще и потому, что развитие их группы относится уже не к предыстории, а к истории перестройки. Они оказались неформалами первого поколения, первоначально практически лишенными связи со старшими товарищами по общественному движению.
10
Борис Кагарлицкий был студентом ГИТИСа. В 1979-м он стал кандидатом в члены КПСС. Но КГБ выяснил, что подающий надежды студент ведет «двойную жизнь» диссидента-подпольщика, и в 1980-м Кагарлицкий был исключен как из кандидатов, так и из института. В 1990 году Кагарлицкий был избран депутатом Моссовета. В том же году он стал лидером Социалистической партии, но в силу ее маловлиятельности стремился вместе с другими левыми марксистами и синдикалистами (прежде всего А. Исаевым и А. Шершуковым) создать более мощную левую организацию – Партию труда. Этот проект также не удался. Кагарлицкий сосредоточился на исследовательской и журналистской работе – возглавил Институт проблем глобализации.
14
Дело Кагарлицкого // Солидарность. – 1991. – № 12; Гласность. – 1989. – № 29; Беседы с П. М. Кудюкиным и Б. Ю. Кагарлицким.