— Ты бывала тут раньше? — спрашиваю я.
— Нет, — отвечает Кристина. — Я имею в виду, что никогда не заходила внутрь. Я не добралась до этого здания, когда мы занимались зиплайном, помнишь?
— Точно, — киваю я и прислоняюсь к стене кабины. — Ты должна попробовать снова.
— Ага.
Помада у нее на губах красного цвета. Она напоминает пятна на щеках ребенка, объевшегося карамели.
— Знаешь, я понимаю Эвелин. Слишком много ужасных вещей творится вокруг. Так что попытаться убрать городской мусор — неплохая идея. А то нас точно завалит по самую шею, — она криво улыбается.
Я молчу.
— Но сама я этого делать не собираюсь, — добавляет она. — Мне неинтересно, наверное.
— Ты говорила со своими родителями?
Не стоит забывать, что Кристина — не такая, как я. Меня ничто не привязывает к одному месту. У нее есть мать и младшая сестра, прежде они были во фракции правдолюбов.
— Предки должны заботиться о моей сестренке, — произносит она. — Они никогда не захотят рисковать ее жизнью.
— Но, по крайней мере, они в порядке?
— Они справятся, — говорит она, уставившись на свои туфли. — Они хотят, чтобы я жила честно. А здесь у меня не получится.
Двери лифта распахиваются, и на нас налетает ветер. Он еще теплый, но в нем явственно чувствуются нотки осеннего холода. Слышу голоса, доносяшиеся откуда-то с крыши, и поднимаюсь туда по лестнице. Она вибрирует под моими ногами, Кристина придерживает ее, пока я не достигаю верха.
Юрайя и Зик уже здесь. Они бросают камешки, метя в оконные стекла. Юрайя пытается подтолкнуть Зика под локоть, когда тот примеривается к очередному броску, но Зик слишком ловок для него.
— Привет, — говорят они в унисон, когда замечают Кристину и меня.
— Вы, ребята, не родственники, случайно? — шутит Кристина.
Те смеются, хотя Юрайя выглядит так, будто он немного не в себе. Он какой-то потерянный. Я думаю, все из-за того, что он потерял Марлен.
На крыше нет строп для зиплайна, ну и что же? Кроме того, мне нравится высота. Я всегда рвусь увидеть линию горизонта. Земля к западу совершенно черна, словно накрыта темным одеялом. На какой-то миг мне кажется, что я вижу проблеск света, но быстро догадываюсь, что зрение меня обманывает.
Мы сидим тихо. Не думаем ли мы сейчас об одном и том же?
— Как считаете, что там? — прерывает молчание Юрайя.
Зик пожимает плечами, а Кристина предлагает версию:
— Что, если там, по сути, то же самое, что и здесь? Очередной разрушенный город с фракциями?
— Нет, — трясет головой Юрайя.
— Или там — вообще ничего, — предполагает Зик. — Те люди, которые бросили нас здесь… они ведь могли погибнуть.
Меня пробирает дрожь. Он прав: мы не знаем, что произошло с тех пор, как они нас сюда поместили. Не имеем понятия, сколько поколений жило и умерло с тех пор. Что, если мы — последние люди на Земле?
— Это не имеет значения, — говорю я резко. — Мы должны увидеть все своими глазами, а потом решим, что нам делать.
Мой взгляд пробегает по неровному силуэту крыш домов, пока их освещенные солнцем окна не смазываются в одну сплошную полосу. Юрайя спрашивает Кристину о бунте, и спокойствие рассеивается…
На следующий день Эвелин стоит среди обрывков портрета Джанин Мэтьюз в холле штаб-квартиры эрудитов и объявляет свод правил. Бывшие члены фракций и внефракционники собраны в вестибюле и на улице перед входом, чтобы услышать речь лидера. Солдаты выставили кордоны и держат пальцы на спусковых крючках оружия. Мы под их полным контролем.
— Вчерашние события показали, что мы с вами не в состоянии доверять друг другу, — вещает она, ее лицо серое и усталое. — Мы вынуждены ввести более жесткие порядки в том, что касается жизни каждого, пока ситуация не стабилизируется. И первой из подобных мер будет комендантский час. Каждый обязан вернуться в свое жилое помещение до девяти часов вечера. Запрещено покидать общежитие ранее восьми утра. Охранники будут круглосуточно патрулировать улицы, для поддержания безопасности.
Я непроизвольно фыркаю и пытаюсь скрыть смех под кашлем. Кристина пихает меня локтем в бок и прижимает палец к губам. Чего она волнуется? Эвелин ведь меня не услышит.
Тори, бывшая лидером лихачей, находится в нескольких футах от меня, скрестив на груди руки. Ее рот кривится в ядовитой усмешке.
— Наступает время подготовиться к нашему новому образу жизни. Вы обязаны начать изучение обычной деятельности бесфракционников. Затем мы все будем выполнять работы по расписанию, в дополнение к нашим традиционным обязанностям, — произносит Эвелин и вроде как улыбается.