В кузове сидят Калеб, Кристина и Юрайя. Последние двое соприкасаются плечами, но смотрят они в противоположные стороны, как чужие. Следом едет еще один пикап, управляемый Робертом, в нем — Кара и Питер. А Тори уже нет. Она проводила мой тест на пригодность той или иной фракции. Первой натолкнула меня на мысль, что я могу и должен оставить альтруистов. Я знаю, что не оплатил свой долг перед ней.
— Прибыли, — произносит Джоанна. — Вот внешняя граница, охраняемая патрулями лихачей.
Оказывается, тут нет никакой жуткой ограды, которая бы отмечала границу между городом и внешним миром. Но лихачи следят за тем, что происходит, из диспетчерской. Они контролируют, чтобы никто не пересек линию, отмеченную на их дисплеях рядом значков «Х». А маршруты самих патрулей проложены таким образом, чтобы у них кончался бензин, если они заедут слишком далеко. Это — тонкая система сдержек и противовесов, которая много лет хранила безопасность города и, конечно, не выдавала посторонним тайны альтруистов.
— Кто-нибудь пересекал границу? — интересуется Трис.
— Бывало, — кивает Джоанна. — В обязанности нашей фракции входило разбирательство с подобными ситуациями.
Трис вопросительно смотрит на нее.
— У каждый фракции есть свои сыворотки, — поясняет Джоанна. — Сыворотка лихачей вызывает галлюцинации, правдолюбов — заставляет говорить правду, Товарищества — позволяет примириться с судьбой, а сыворотка эрудитов несет смерть…
Трис вздрагивает, но Джоанна спокойно продолжает:
— Сыворотка альтруистов — стирает память.
— Что?
— Такое случилось с Амандой Риттер, — напоминаю я.
— Да, — подтверждает Джоанна. — Товарищество применяет сыворотку альтруистов к тем, кто пересекает границу. Я уверена, некоторые из них все же умудрились проскользнуть мимо нас.
Мы замолкаем. Я перевариваю услышанную информацию.
Существует что-то глубоко неправильное в самой идее стирания человеческой памяти. Я, конечно, знаю, это быда вынужденная мера, но мне очень неуютно. Такого не должно быть. Заберите у человека память, и вы присвоите его личность.
Я так возбужден, что мне хочется выпрыгнуть из собственной шкуры. Чем дальше мы удаляемся от патрулей и внешней границы, тем ближе к неизведанному миру. Я и в ужасе, и в восторге, смущен и воодушевлен, а также испытываю великое множество разнообразных иных чувств.
Вдруг в свете раннего утра я замечаю что-то впереди. Хватаю за руку Трис и кричу:
— Смотрите!
13. Трис
Внешний мир оказался полон дорог, темных зданий и заброшенных линий электропередач. Здесь нет ни одной живой души, не слышно ни звука, ничего не движется, кроме ветра и нас самих. Пейзаж похож на недосказанную фразу: его начало осталось незавершенным, как бы повисло в воздухе, и началась совершенно другая тема.
С одной стороны видны только пустоши, поросшие травой и заглохшие дороги. С другой — две бетонных стены с полудюжиной железнодорожных путей между ними. Над ними — бетонный мост, а внизу — дома из досок, кирпича и стекла. Деревья так разрослись, что их ветви соединились между собой. Справа — дорожный знак с числом «90».
— Что делать? — спрашивает Юрайя.
— Давайте пойдем по колее, — шепчу я.
На границе между «нашим» и «чужим» миром, мы вылезаем из пикапов. Роберт и Джоанна коротко прощаются с нами и уезжают обратно в город. Смотрю им вслед. Не могу понять, как это возможно. Я знаю, конечно, что у них куча дел. Например, Джоанна еще должна организовать восстание верных.
Тобиас, Питер, Кристина, Юрайя, Кара, я и Калеб, подхватываем наши скудные пожитки и тащимся вдоль железнодорожных путей.
Рельсы — отполированные и гладкие, вместо деревянных шпал лежат балки из текстурированного металла. Впереди, недалеко от стены, я вижу пустой поезд. Тонированные окна поблескивают. Я различаю внутри ряды кресел с коричневой обивкой. Никто не смог бы запрыгнуть в такой вагон на ходу.
Тобиас идет по рельсу, балансируя разведенными в стороны руками. Остальные топают вразнобой. Мы почти не разговариваем, разве что иногда обращаем внимание друг друга на какую-нибудь диковинную деталь.
Но я сосредоточилась на бетонных стенах. Они покрыты странными изображениями гладкокожих людей. Еще тут множество огромных фотографий красочных флаконов с шампунями, бальзамами. витаминами или странными веществами, на них написаны непонятные слова: «Водка», «Кока-Кола» и «Энергетический напиток». Цвета и формы завораживают.
— Трис, — Тобиас кладет руку на мое плечо. — Ты слышишь?