А теперь мысленно поднимемся вверх над пыльной Смоленской дорогой и попытаемся охватить взглядом весь театр военных действий. Мы помним, что и Австрия, и Пруссия, обязанная своим существованием непонятной доброте русского царя, обязались выставить войска против России. Пока мы только говорили о Великой армии самого французского императора, а чем же занимались в это время наши бывшие, а ныне французские «союзники»? Может быть, у них проснулась совесть, или чувство благодарности, и они, в то роковое для нашей страны лето, все-таки помогли нам? Ну, хотя бы остались в стороне? Чтобы ответить на этот вопрос мы должны обратиться к хронике боевых действий, не столь широко известных, как основные сражения Отечественной войны.
Сразу скажу, надеялись мы напрасно – пруссаки и австрийцы без дела не сидели! Наполеон доверил им самое дорогое, что у него есть – свои фланги. Это не просто ирония, любой военный скажет вам, что обеспечение безопасности флангов жизненно важно. Пренебрежение этим правилом, дает ужасный результат. Вспомним, хотя бы гибель 6-й армии фельдмаршала Паулюса в промерзшем Сталинграде, на флангах которой стояли ненадежные и небоеспособные румыны и итальянцы. Именно за нарушение этого правила, уважаемый фельдмаршал и поплатился, угробив сто тысяч своих солдат и получив возможность выступить на Нюрнбергском процессе. Наполеон был званием повыше, а потому и более внимательным к таким «мелочам». Левый фланг (южное направление) французской армии обеспечивался 30-тыс. прусским корпусом маршала Макдональда, а правый (северное) – 35-тыс. австрийским корпусом генерала Шварценберга. Это, без сомнения, было знаком высокого доверия Бонапарта. Но пруссаки и австрийцы оправдывали его совсем по-разному: если первые воевали на совесть, то вторые борьбу только имитировали.
Командующим австрийскими войсками, направленными в Россию, был князь Карл Филипп Шварценберг, герцог Крумадский. Он был участником всех войн Австрии с революционной и наполеоновской Францией. В 1805 году во время катастрофы в Ульме был одним из немногих, кто не капитулировал, а сумел пробиться из окружения. В 1808 году Шварценберг становится посланником Австрийского императора в Санкт-Петербурге. Задержался он в качестве дипломата ненадолго и уже через год участвует в кровопролитной битве с французами при Ваграме. Можно себе представить размер его любви к Франции вообще, и к Наполеону лично. И вот именно этот генерал со своим австрийским корпусом обеспечивал правый фланг Великой армии, воюя теперь с теми, с кем недавно вместе пил шампанское в петербургских салонах. Задачей австрийцев было максимально возможное отвлечение русских сил с направления основного наступления. Правда, неожиданно быстро последовавшее подписание русско-турецкого мира сильно подрывало ценность «союзной» помощи Наполеону. Русская армия адмирала Чичагова, которая освободилась в Молдавии, превосходила по численности австрийский вспомогательный корпус. Наполеон был в ярости, называл турок болванами, но был не в силах что-либо изменить – дипломатия Кутузова была очень эффективной.
Соседом австрийцев был саксонский корпус генерала Ренье. Он и пострадал первым от большой «любви» австрийского генерала к Наполеону. 3-я армия генерала Тормасова, воспользовавшись разбросанностью саксонского корпуса, нанесла ему жестокое поражение в битве у города Кобрин. Саксонский генерал попросил помощи, но австрийцы даже не сдвинулись с места, и тронулись в путь лишь тогда, когда дальнейшее бездействие было уже просто неприличным. Соединившись, оба корпуса атаковали части нашей армии при Городечне. После боя Шварценберг преследовал наши отступающие войска, затем австрийские и русские войска остановились и заняли позиции на противоположных берегах реки Стыри, в районе Луцка. Так они и стояли, любуясь, друг дружкой до конца августа. В сентябре же, соединившись с подошедшей армией адмирала Чичагова, Тормасов отбросил Шварценберга к Бресту. Вот в принципе и все. Больше сколько-нибудь серьезных действий друг против друга русские и австрийцы не вели, видимо галантно учитывая перспективу будущих новых союзных отношений. Иными словами на левом фланге серьезной войны не было, хотя и простой имитацией ее тоже не назовешь.
Зато на правом фланге у корпуса Макдональда все было «по-взрослому». В его задачу входило прикрытие с фланга главных сил Наполеона, взятие Динабургской крепости и, по возможности, занятие Риги, последнего порта юга и востока Балтики, еще не захваченного французами. Этот город Наполеон назвал как-то предместьем Лондона, потому что именно через Ригу Англия вела оживленные контакты с материком. Явным признаком того, что император не ошибался, было нахождение в устье Двины английской эскадры. Помимо расширения Континентальной блокады и прочих плюсов, занятие Риги, позволило бы Бонапарту при дальнейшем движении вглубь России использовать для снабжения своей армии удобный двинской речной путь. Также в этом случае открывался и прямой путь на русскую столицу – Санкт-Петербург.
Для выполнения столь ответственного задания 46-летней Жак Этьен Жозеф Александр Макдональд, маршал Франции получил корпус, в состав которого входили: 7-я французская дивизия барона Гранжана, состоявшая большей частью из поляков и немцев и 27-я прусская дивизия находившихся под командованием генерала Йорка. Соседом Макдональда был оперировавший несколько восточнее 45-летний маршал Франции Никола Шарль Удино, главной целью которого было движение на Петербург. Численность его войск – около 29 тыс. человек. Обоим этим полководцам уже не раз приходилось драться рука об руку. Они великолепно зарекомендовали себя тремя годами раньше при Ваграме, а еще раньше, в 1800 году, совместно действовали в Италии и Швейцарии.
Против этих сил с нашей стороны действовал пехотный корпус 43-летнего генерала графа Витгенштейна. Свою карьеру этот лихой кавалерист начинал командиром эскадрона при подавлении польского мятежа Костюшко в 1794 году. Численность корпуса Витгенштейна – около 30 тыс. человек. Также в районе Риги находился отдельный корпус генерала Эссена. Общая численность его корпуса – 18,5 тыс. человек. Саму Ригу обороняли 10-тыс. гарнизон и небольшое спешно собранное ополчение Лифляндской губернии. Несмотря на то, что Рига была крупным портом, флота в ее гавани фактически не было. Эскадра адмирала Тета, командовавшего Балтийским флотом, ушла в Северное море, где приняла участие в блокаде французского побережья. Поэтому для обороны имелось небольшое количество маленьких боевых судов, а именно шесть канонерских лодок.
Таким образом, на северо-западном театре военных действий, как и в целом, перевес был на стороне Наполеона. Активные боевые действия начались в июле, когда в Курляндскую губернию вторгается корпус Макдональда совместно с нашими прусскими «друзьями». Воевали они с Россией, что называется «не за страх, а за совесть», чем приятно удивили своего главнокомандующего, ожидавшего от пруссаков пассивности и уклонения от боев. Наполеон, посмеявшийся над прусским королем за его захватнические аппетиты, все же направил его войска воевать именно в Прибалтику. Теперь свои будущие приобретения сами благодарные пруссаки и должны будут отвоевать у русских.
Но вернемся к главной нашей армии. А она отходила все дальше. Теперь уже солдаты и офицеры стали все активнее выражать недовольство действиями Барклая де Толли, распространялись слухи о его измене. Главнокомандующего надо было срочно менять. Так уж повелось на Руси, что спасителя и избавителя ее, самого талантливого полководца венценосные монархи наши обычно не любят. Александр I тоже колебался почти два месяца, но все же 8 августа 1812 года назначил главнокомандующим Михаила Илларионовича Кутузова.