Такова обстановка накануне мятежа. Причин для самопроизвольного взрыва нет: никто поляков не убивает и в расстрельные рвы не спускает. Нет притеснений языка, никто не ограничивает польскую культуру. А раз нет непреднамеренного народного взрыва, нет ситуации, когда далее так жить просто невозможно, то есть планомерная работа, финансируемая недоброжелателями России. Восстание в такой стране как Польша, не может произойти самопроизвольно без вмешательства из-за границы. Разгромить русскую армию поляки не могут. Шансов на победу у них просто нет, а вот с помощью дипломатических уловок, благодаря поддержке европейских подстрекателей шанс на успех появляется. Корни польского восстания явно ведут за границу – туда, где никак не могли смириться с существованием сильного русского государства, во главе которого стоял молодой император, умевший не поддаваться нажиму.
Ослабить Россию можно было путем внесения внутренних распрей. Конечно, ни Англия, ни Франция всерьез не пеклись о правах поляков. Еще со времен Наполеона жизни наших соседей-славян были лишь разменной монетой на дипломатических столах Европы. Польское восстание, словно лакмусовая бумажка высвечивало антирусские силы как внутри России, так и за ее пределами. Первыми заговорили о независимости для поляков декабристы, внеся этот пункт в свою программу. «По правилу Народности должна Россия даровать Польше независимое существование», – писал Пестель, выражая позицию, принятую на съезде Южного общества декабристов. В той же самой программе следом за пунктом о польской независимости шел пункт об уничтожении русской постоянной армии.
Наибольшая антирусская истерия поднялась в среде тех стран, кто через небольшой промежуток времени высадится с оружием в Крыму и попытается силой уничтожить русское могущество. Во Франции при первых известиях о мятеже, был образован Комитет по оказанию помощи восставшим полякам, имевший филиалы во многих городах страны. В него входили видные деятели французской культуры, включая известного писателя Виктора Гюго. В марте 1831 демонстранты в поддержку мятежников даже побили стекла в русском посольстве в Париже, а в сентябре того же года даже начали строить баррикады, требуя вооруженной помощи полякам.
Поводом для польского восстания «союзники» выбрали свои собственные проблемы и готовность русских царей бескорыстно помогать в их решении. Ведь мало того, что поход русской и польской армии в Бельгию не приносил России ничего, так вдобавок эта жертвенность явилась еще и катализатором внутренних проблем. После повеления императора Николая готовиться к походу на Бельгию, собственно и началось польское восстание.
17 ноября 1830 года руководимая офицерами и воспитанниками военно-учебных заведений толпа ворвалась в Бельведерский дворец в Варшаве с намерением убить цесаревича Константина Павловича, который был фактическим русским наместником Польши. Сейм объявил династию Романовых низложенной с польского престола, и провозгласил князя Радзивилла главнокомандующим с диктаторскими полномочиями. Великий князь Константин, которому удалось спастись, вместо того, чтобы подавить мятеж остававшимися ему верными польскими войсками, фактически их отпустил. Эти полки перешли на сторону повстанцев, усилив их боевую мощь. После чего, передав, а точнее сдав полякам без боя крепости Модлин и Замостье, Константин Павлович с гвардейским отрядом отошел на русскую территорию.
Так маленький костер превратился в большое пламя, пожиравшее силы империи. Вместо решения насущных проблем Россия была вынуждена вновь завоевывать Польшу. Главнокомандующим император назначил фельдмаршала графа Дибича. Силы, которыми он располагал для усмирения Польши, могли быть доведены до 183 тыс. человек, однако для сбора всех этих войск требовалось свыше 4 месяцев. Польское же войско, в считанные месяцы была доведено с 35 до 130 тыс. человек. Надеясь окончить войну нанесением врагу решительного удара, Дибич перешел в наступление, не дожидаясь основных сил, имея около 114 тыс. бойцов. Но быстрой победы не получилось: с переменным успехом война продолжалась около полугода. Польская армия оказалась соперником достойным, многие из ее солдат и офицеров воевали еще у Наполеона. Восставшие даже предпринимали рейды в Литву с целью взбунтовать и ее. Не удалось – медленно, но верно русские войска брали верх. Вскоре армия во главе с новым главнокомандующим Паскевичем, обложила Варшаву. Император Николай повелел предложить восставшим амнистию, но руководители восстания отвергли эти «унизительные» условия. Последний шанс сохранить хоть какие-то польские вольности был упущен: 26 августа 1831 года, в годовщину Бородина, Варшава была взята штурмом, длившимся 36 часов. Поляки отчаянно защищались, но перевес русских был подавляющим.
После взятия Варшавы остальная польская армия капитулировала. По условиям капитуляции полякам сохранили оружие, они должна была отойти в город Плоцк и там ожидать высочайших повелений. Русский царь пытается поступать с противниками благородно, не понимая, того, что ответом ему будет черная неблагодарность. Как только повстанцы почувствовали себя в безопасности, они тотчас поспешили расторгнуть эти условия и возобновили военные действия. Вероломство окончательно погубило былые свободы польского государства – император Николай больше ничего и слышать об этом не хотел. В течение месяца остатки повстанцев были окончательно разгромлены, перешли границу и сдались австрийцам и пруссакам. Ошибки Александра I были исправлены: польская конституция, Сейм и национальные войска, бывшие очагом мятежа, были распущены и ликвидированы. Царство Польское обращено в русское генерал-губернаторство, получив то же административное устройство, что и прочие области Российской империи. На ближайшие тридцать лет внутренний покой России был обеспечен. Освободив себе руки, снова можно было выходить на мировую арену.
Тем временем все туже затягивался турецкий узел. В 1833 году против султана восстал правитель Египта хедив Магомет Али. Гражданская война с египетскими мусульманами означала реальную угрозу развала Османской империи. И тут в турецкие дела вмешалась Россия. Причем на совершенно неожиданной стороне – поддерживая султана!
Как это ни парадоксально, но на этот раз Турция была спасена русскими штыками, столько раз ставившими ее на край гибели. Казалось бы, абсурд – через четыре года после взятия Адрианополя и почти полного разгрома султана, Россия неожиданно начинает его спасать. Где же логика? Она есть: прекрасно понимая, что позиция Англии и Франции на сохранение Турции неизменна, Россия пытается добиться своих целей, не воюя, а сотрудничая с турками.
Игра идет очень тонкая, на грани фола. В Босфор посылаются корабли Черноморского флота с русским десантом. Узнав об этом, восставший египетский хедив Магомет Али поспешил изъявить покорность султану. Вооруженного конфликта не последовало. Однако на всякий случай британские и французские корабли тоже появились в находящейся у входа в Дарданеллы Безискской бухте, следя за тем, русские под шумок не взяли Константинополь.
Благодарный султан заключает с Россией очень выгодный для нас Ункиар-Скелесийский договор, по которому Турция обязалась закрыть Дарданеллы для кораблей воюющих с Россией государств. Теперь враждебный нам флот не мог без нашего согласия попасть в Черное море и угрожать русским берегам. О каком флоте могла тогда идти речь? Конечно – об английском! Ведь основной интригой мировой политики становилось нарастающее соперничество Великобритании и России. Показательна и реакция Лондона на этот договор – тихая ярость. Россия теперь фактически контролировала Черное море и претендовала на контроль моря Средиземного.
Почему же для нас таким важным был контроль за Дарданельским и Босфорским проливами? Для ответа необходимо взглянуть на карту. Узкое горлышко проливов легко запирало наш Черноморский флот, лишая его прохода в Средиземное море, а, следовательно, возможности маневра на океанских просторах. И, наоборот – наше черноморское побережье в любой момент могло быть атаковано флотом, проплывшим через проливы. Контролировать их мы не могли – они принадлежат Турции. Потому до самой Второй мировой войны, постоянная русская цель в войнах с турками – это проливы и расположенный на Босфоре Константинополь-Стамбул.