Бэт кивнула с серьезным видом.
– Да, ты права. Тогда делай. Я думаю, ему понравится открытка, обшитая голубым атласом.
Пока Бэт вырезала и клеила свои собственные произведения: одно для Чарльза, другое для соседки Марджори Филдинг, третье – для мистера Оуэна, мясника с произношением кокни, всегда радовавшего ее улыбкой и комплиментом, она чувствовала внутри себя покой, которого не было еще три недели назад. Уже третье февраля, но от Майкла Шогнесси не было известий.
Почти неделя ушла на то, чтобы исчезли беспокойство и тревога, возникавшие каждый раз, когда она слышала на крыльце чьи-то шаги. Прошла одна неделя, за ней другая, и волнение улеглось. Теперь Бэт спала всю ночь, не просыпаясь от страха, что Майкл неожиданно вернется и попытается отнять у нее Эмму.
Сумерки вытеснили дневной свет. Бэт встала из-за стола и зажгла газовую лампу. В гостиной было так холодно, что ее стало знобить. Тогда Бэт подкинула еще одно полено в огонь.
– Не хочешь ли горячего какао, Эмма? – спросила она, проходя через столовую.
– Да, – Эмма даже не взглянула на нее.
Бэт налила молоко из бутылки, стоявшей на подоконнике, в кастрюльку и поставила ее на плиту. Она улыбалась, слушая, как дочь напевает за работой. Эмма очень выросла за последние месяцы, и пришло время заняться ее гардеробом, чтобы зимние платьица смогли послужить до весны.
Стук в дверь был непродолжительный, но сильный. Что-то в нем насторожило Бэт. Она выпустила банку с какао, которую только что достала, и та упала с грохотом на пол.
– Эмма! Подожди! – схватив банку и запихнув ее куда-то в шкаф, Бэт побежала к двери. Сердце бешено прыгало, руки вдруг стали непослушными. Может быть, это Чарльз. Только бы не Майкл!
Она пробежала через распахнувшиеся двери и увидела, что Эмма стоит рядом с мужчиной.
Инстинктивно Бэт уже поняла, что это он.
В одной руке Майкл бережно держал букет роз, а в другой – длинный сверток, перевязанный огромным атласным бантом. Даже с такого расстояния Бэт могла разглядеть, что Майкл немного изменился.
Бэт ничего не могла поделать, ей оставалось только наблюдать за Эммой, радостно выкрикивающей приветствия.
– Ой, проходите, мистер Шогнесси! А мы как раз готовим поздравления ко дню святого Валентина. Вы хотите какое-нибудь?
Майкл смотрел не на Эмму, а в глубь комнаты.
– Мне бы хотелось два, сказал он. Эмма запрыгала и закружилась на месте.
– Мама! Ты будешь делать поздравление для мистера Шогнесси? Я буду.
Эмма убежала к обеденному столу, чтобы сразу же начать готовить новое поздравление, и Майкл остался один у раскрытой двери. Он вошел и закрыл за собой дверь носком ботинка, так как его руки все еще были заняты. С цветами и коробкой в руках.
Майкл прошел через гостиную и остановился у края стола, прямо напротив Бэт.
Их дочь забралась вновь на стул и осматривала заваленный бумагами стол.
Майкл улыбался: «А ты, Бэт? «
Улыбка, которая делала его похожим на когда-то любившего ее человека, застала Бэт врасплох.
– Что я?
– Ты собираешься готовить мне открытку?
– Я...
– Наверное, тебя нужно подкупить?
– Подкупить?
Майкл поискал взглядом место для коробки и поставил ее на ручки кресла во главе стола около себя. Затем он протянул Бэт цветы.
– Это тебе.
Не отрывая взгляда от его лица, она прошла мимо стола и потянулась к кроваво-красным розам. Он положил их в руки Бэт осторожно, как кладут новорожденное дитя.
Во рту вдруг пересохло, Бэт еле промолвила:
– Спасибо.
– Я боялся, они не доживут от Дэнвера. Их привезли из парника в Калифорнии.
Бэт почувствовала желание скрыться от теплого блеска в глубоких синих глазах.
– Я пойду за вазой.
На кухне Бэт подняла розы ближе к лицу и вдохнула дурманящий аромат. Бутоны почти раскрылись. Она положила цветы на столик и отыскала высокую вазу. Как сумасшедшая, она метнулась к кухонному насосу и стала качать воду, пока не заполнила вазу на три четверти. Сорвав зеленую вощаную бумагу с букета, Бэт поставила розы в вазу и понесла их обратно в столовую.
Сцена, которую она застала, была слишком спокойной в отличие от чувств, бушевавших внутри нее. Майкл снял верхнюю одежду и сидел рядом с Эммой. При виде их черноволосых голов, склонившихся над Эмминым поздравлением, Бэт заплакала. Вместе со слезами пришла внезапная догадка: их больше не разлучить.
Казалось, Майкл был так доволен, что не обращал на Бэт никакого внимания. У нее появилось достаточно времени, чтобы как следует его рассмотреть. Резкие черточки у глаз и строгая линия губ, на которые она обратила внимание в прошлый раз, заметно расправились за то время, пока они не виделись. Майкл часто и с готовностью улыбался, когда обменивался с Эммой мнениями о том, какие краски лучше использовать. Когда, наконец, Майкл взглянул в сторону Бэт, она почувствовала, как теплота его улыбки разлилась до самых кончиков ее пальцев.
Она поставила цветы на буфет, затем оглянувшись, поняла, что он настойчиво смотрит на нее. Бэт пришлось придумать, что бы сказать.
– Как долго ты собираешься пробыть в Теллуриде?
Ожидая, что Майкл сделает ядовитое замечание типа «Не дождешься, когда уеду? « – она удивилась, услышав: «Еще не знаю», но легче от этого ей не стало.
– Тебе нравится сочетание этой зеленой ленточки с фиолетовой? – спросила его Эмма.
– Не очень, дорогая. Как насчет розовой и фиолетовой? – Он вдруг нахмурился и спросил Бэт:
– Что-то горит?
– Молоко!
Бэт кинулась в кухню, не раздумывая схватила ручку кастрюльки и вскрикнула: «Ой! « Кастрюлька опрокинулась на плиту, и то, что осталось от пригоревшего молока, разлилось по поверхности плиты.
– Проклятье! – прошептала она, облизывая обожженные пальцы.
Дверь широко распахнулась, и Майкл вбежал в маленькую кухню.
– Скорее давай руку под холодную воду. – Он подвел Бэт к раковине и стал поливать холодной водой ее пальцы, держа за запястье. – Лучше?
Он стоял так близко, что Бэт ощущала жесткую шерсть его пиджака и дурманящий запах туалетной воды. Он напомнил ей запах рома и морских брызг. Майкл склонился над ее рукой, и она наблюдала за ним сквозь опущенные ресницы, удивляясь, почему у него не проявляются признаки ненависти, которые были раньше в его глазах.
– У тебя есть масло?
– В леднике.
Майкл погрузил ее пальцы в холодную воду и подошел к деревянному леднику у двери. Через минуту он уже вернулся с масленкой в руке.
– Майкл, ничего страшного. Тебе не стоит...
– Я хочу, – настоял он, открывая и закрывая ящики в поисках ножа. Во всех ящиках были только кисточки и краски. Майкл вздохнул и покачал головой.
– У тебя есть что-нибудь, чем можно отрезать масло?
Он взял одну из кисточек.
– Думаю, мне придется намазывать его кисточкой.
Бэт почувствовала, что не может не улыбнуться. Майкл ответил тоже улыбкой и открыл следующий ящик.
– Нашел!
С ножом в руке он вернулся к ней и наскреб масло. Затем, сняв его с ножа, нежно взял покрасневшие пальцы Бэт одной рукой, а другой начал намазывать масло.
Она заглянула в его глаза и увидела, что Майкл внимательно изучает ее. Его пальцы продолжали чувственно втирать прохладное масло в ее нежную кожу. Она таяла так же быстро, как это желтое мягкое вещество, которым он смазывал каждый палец по отдельности.
Майкл откашлялся. Бэт видела, как его густые ресницы цвета черной ночи закрыли глаза, а затем вновь поднялись вверх.
– Лучше? – прошептал он.
Она кивнула. Их разделяло только легкое дыхание. Он излучал тепло, любовь, надежность и был тем прежним Майклом, который жил в ее воспоминаниях. Этого чувства она так долго не испытывала.
– У меня было немало времени на раздумья, пришлось много размышлять обо всем, начиная с того самого дня, когда я ушел отсюда, – заговорил Майкл.
Она ждала появления злости, ждала, что он потребует Эмму, даже если не навсегда, то, по крайней мере, настолько, чтобы возместить потерянные годы. Но вместо этого Майкл продолжал держать ее обожженную руку и внимательно рассматривать Бэт.