Я громко высморкалась.
— У вас весьма гуманистическая точка зрения.
— Вина, ответственность, упреки за неудачи — все это разъедает душу, Джулия. И разрушает жизнь. Я уверен, что всегда есть возможность все начать заново и найти свое счастье. Я знаю, что это именно так.
В тот же день после полудня мы выбрались из старого города и пошли бродить по залитым солнцем бульварам нового Рабата. Заходили в книжные магазины и кафе, а потом забрели и в магазин одежды, битком набитый разноцветными шарфами, халатами и кафтанами.
— Вам нужно бы купить себе что-нибудь такое, чтоб взять с собой в Лондон, — сказал Идрис. — Чтоб оно напоминало вам о Марокко.
Я взяла один из шарфов. Шелковый, с узором в сине-зеленых тонах с золотом, он поблескивал, как море летом.
— Очень красивый, — сказала я.
Он приложил шарф ко мне и подтвердил:
— Очень.
Шарф был на удивление дешевым, тем не менее Идрис потратил немало времени, яростно торгуясь с бедной женщиной — владелицей магазина, пока они оба не выдохлись. Наконец она завернула покупку в бумагу и протянула мне, я расплатилась и поблагодарила ее. И повернулась, готовая уйти.
Идрис задержал меня, ухватив за руку:
— Нет-нет, тут еще кое-что есть. — Он обменялся улыбками с женщиной за прилавком — они сейчас смотрелись как гнусные заговорщики.
— Что? — спросила я, хмурясь.
— Имана сейчас покажет.
Женщина провела меня в комнату в задней части магазина, отгороженную занавесом, и оставила там под ярким светом флуоресцентных ламп, бьющим сверху, и напротив огромного зеркала, отражающего все мои недостатки. Мое отражение в нем выглядело каким-то призрачным, размытым, волосы и кожа приобрели страшно бледный оттенок, а глаза, наоборот, казались темными как два колодца. Так что для меня стало немалым облегчением, когда Имана вернулась — теперь было на что перевести взгляд. А принесла она целый ворох тканей бирюзового цвета.
И развернула их все. Это оказался шелковый кафтан или халат в традиционном местном стиле — длиной до пола и с длинными широкими рукавами. Застежка на пуговицы, от горла до подола, каждая пуговица в виде сложного узла, идеально входит в тщательно обметанную петлю, обработанную тамбурным швом.
Борта с обеих сторон были вручную расшиты изображениями звезд и полумесяцев, золотой и серебряной нитью. Манжеты и подол украшало еще большее обилие звезд и полумесяцев.
Я аж задохнулась от изумления:
— Прекрасно! Fabuleuse!
Имана улыбнулась и помогла мне его надеть. После чего мы обе встали перед зеркалом, наслаждаясь превращением.
— Са vous vraiment convenir, madame. C’est votre couleur. Allez montrer votre mari!
— Он мне не… — начала я и тут же осеклась. В самом деле, какой смысл пускаться в сложные и неуклюжие объяснения? Я улыбнулась: — Хорошо.
Идрис стоял у двери, и по его виду было сразу понятно, что ему очень хочется курить. Когда он услышал звон колец отодвигаемого занавеса, то обернулся, и глаза у него засияли.
Как оказалось, он уже заплатил за этот наряд. Так вот почему они так яростно торговались!
— Я хочу, чтобы вы носили его и думали о Марокко.
— Разве я смогу когда-нибудь забыть?!
Это был очень щедрый жест, и мне стало неловко. Я не знала, что сказать. Между нами висело в воздухе нечто не высказанное вслух, некое напряжение. Через сутки я улетала домой в Лондон. А мне почему-то вовсе не хотелось улетать — но все же требовалось некоторое время, чтобы кое-что обдумать и принять решения.
Потом мы гуляли по очень красивым садам, где мужчины сражались в шахматы, сидя за маленькими столиками, вынесенными на тротуар из кафе, а дети играли рядом, передвигая по асфальту маленькие камешки и крышки от бутылок.
Из дверей кафе вышел его владелец и поставил на землю миску, и из тени, где они до этого валялись, немедленно появились три облезлые кошки и тут же окружили предложенную еду, молниеносно, с целенаправленной и бесшумной жадностью расправляясь с остатками курицы.
— Есть такая легенда, — сообщил Идрис, когда мы наблюдали за ними, — что пророк Мохаммед однажды сидел в саду и предавался размышлениям, а когда ему пришло время отправляться на молитву, он обнаружил, что его кошка, Муэзза, заснула, лежа у него на рукаве. Эта самая кошка однажды спасла его от укуса змеи. Он не стал ее будить, а вместо этого отрезал рукав и отправился по своим делам, не обеспокоив ее.
Я улыбнулась, продолжая наблюдать за кошками. А те, закончив вылизывать миску, пошли прочь, задрав хвосты. Примечательная история. И как хорошо быть кошкой и знать, что в мире всегда для тебя что-нибудь найдется.