Глава семнадцатая
НЕ ЗАБЫВАТЬ ГЕРОСТРАТА
39
После упразднения ставки Николай Васильевич, как юрист, вполне естественно вошел в органы юстиции молодой республики. Советская власть теперь нуждалась в том, чтобы удержать свои завоевания, очиститься от контрреволюционной нечисти. Именно в это время Крыленко и был назначен председателем Верховного Трибунала. На этом посту Николай Васильевич чувствовал себя не менее уверенно, чем в должности верховного главнокомандующего. Будучи главковерхом, Крыленко сделал многое для строительства и укрепления новой, Красной Армии. Он с успехом выполнил поручение партии — ускорить переговоры о заключении мира (3 марта восемнадцатого года в Брест-Литовске мир был заключен); Советская Россия вышла из империалистической войны. Сейчас, в период разрухи, голода, иностранной интервенции, нужны были особые органы пролетарской диктатуры, способные защитить завоевания революции. Такими органами и стали революционные трибуналы. Владимир Ильич Ленин писал: «…Путь, который прошла Советская власть в отношении к социалистической армии, она сделала также и по отношению к другому орудию господствующих классов, еще более тонкому, еще более сложному — к буржуазному суду…» И на этом пути Николай Васильевич отдавал революции все свои силы и способности.
«Арестованный в Петрограде провокатор Роман Малиновский привезен в Москву. В настоящее время он находится в тюрьме ВЧК».
«Правда» от 26 октября 1918 года.
В камеру доставили чернила, бумагу, и Малиновский писал днем и ночью. Теперь он в своих записках не позволял себе большой откровенности, был очень осторожен, все тщательно обдумывал, так как предполагал — и теперь не без оснований, — что за стенами камеры обстоятельно знакомятся с документами, которые наверняка были обнаружены в тайниках департамента полиции и московского охранного отделения; ведутся допросы свидетелей, сопоставляются факты, проверяются улики.
…Елена Федоровна присела на жесткий диван, устало провела ладонью по лбу, по чуть волнистым пышным волосам, вздохнула:
— Коля, на что же Малиновский рассчитывал, вернувшись в Россию? Неужели думал, что его преступления не будут раскрыты?
Она поджала губы, от чего у левого уголка ее рта обозначалась едва приметная скобочка-морщинка: сказались напряженные дни и ночи, проведенные за распутыванием показаний, допросами, изучением и анализом многочисленных материалов. И все-таки, несмотря на свои тридцать два года, несмотря на утомление, она была по-прежнему миловидна, как всегда, просто и изящно одета.
О любви они никогда не говорили, но она проявлялась во всем — в мимолетном взгляде, прикосновении, звуке голоса. В последнее время они не расставались ни на час: Николай Васильевич возглавлял Обвинительную коллегию Верховного Ревтрибунала, а Елена Федоровна — член следственной комиссии. По ходу ведения следствия они часто спорили. Порывистый, вооруженный несокрушимой логикой, Николай Васильевич, казалось, должен был подавлять все доводы жены — она нередко уступала ему, — но именно благодаря этой своей женственности, мягкости, умению вскользь вставить дельное замечание, она зачастую помогала ему найти единственно правильное решение в каком-нибудь запутанном вопросе.
Николай Васильевич разминал пальцами папиросу: бросил курить, а папиросу держал в руках по привычке.
— Давай-ка еще раз пройдемся по свидетельским показаниям Белецкого: перед смертью он не стал бы лгать, да и документы подтверждают его слова, а Малиновский и здесь крутит, обвиняет своего бывшего покровителя и в устных показаниях, и в своей исповеди. Только не все читай, выборочно, а я в это время буду сравнивать с показаниями Малиновского.
— Хорошо, начнем с этого места. — Елена Федоровна перевернула страницу: «…Как только выборы Малиновского состоялись, до моего сведения было доведено владимирским губернатором о намерении избранного от Владимирской губернии депутата Самойлова отправиться за границу для получения соответствующих директив от Ленина… Я предложил полковнику Мартынову немедленно командировать к Самойлову Малиновского, дабы узнать, с какими планами и намерениями едет Самойлов… Вместе с тем я послал в Москву С.Г. Виссарионова… поручив ему лично переговорить с Малиновским о необходимости ему также поехать к Ленину за границу… отдельно от Самойлова и быть очень осторожным в своих выступлениях…»