— Я думаю, Владимир Ильич, привлечь к транспортировке местных контрабандистов. Народ смекалистый, а Медведяка… Ситный Иван Францевич — просто клад…
— Позвольте, позвольте, этак я у вас лошадку съем! — неожиданно произнес Ленин.
— Не выйдет, Владимир Ильич, она у меня охраняется, — рассмеялся Николай Васильевич. Сейчас он чувствовал себя с этим человеком вполне свободно, будто с родственником.
— А вы, Николай Васильевич, и впрямь замечательный партнер, — сказал Ленин, проиграв, — со временем непременно будете чемпионом, уверяю вас — Он складывал фигуры в коробку и ласково щурился. — Это удивительно полезная вещь — гимнастика для ума. Как вы считаете, товарищ Абрам?
— Богатство шахматных идей, — солидно заметил Николай Васильевич, поднимаясь вслед за хозяином из-за стола, — красота комбинаций ставят этот вид умственного творчества в один ряд с поэзией, живописью, музыкой, пением.
Ленин внимательно слушал, кивал, соглашаясь. Когда Крыленко ушел, Владимир Ильич задумчиво проговорил, обращаясь к жене:
— Дельная мысль — привлечь к работе контрабандистов. А ведь почти юноша.
— Ты, Володя, вспомни свою юность, — сказала Надежда Константиновна и улыбнулась.
— Как же, как же! Вот только у сектантов я, кажется, не выступал, — рассмеялся Ленин, но тут же озабоченно наморщил лоб и, присев как будто на минутку к столу, задумался, потом, устроившись удобнее, начал что-то быстро писать своим стремительным почерком.
У Надежды Константиновны был свой «кабинетик», который она устроила для себя на кухне. Там она обычно сортировала корреспонденцию, делала записи в адресной книге, зашифровывала особо важные письма или читала. На этот раз она не ушла, а пристроилась с «Мартином Иденом» неподалеку от мужа, но так, чтобы не мешать ему. Иногда, прикрыв страницу ладонью, она подолгу смотрела на него. Лицо Ильича ни на мгновение не застывало, как если бы он разговаривал с теми, для кого писал. Он то хмурился, то, наоборот, лицо его оживлялось улыбкой. Он погрузился в работу целиком, забыв о том, где находится, лишь временами откидывался на спинку стула, чтобы отдохнула рука. Сейчас он писал в «Правду», настойчиво рекомендовал редакции взять курс на открытую борьбу против ликвидаторов: «…коренной вопрос требует прямого ответа. — Подчеркнул эти два слова, продолжал: — Нельзя оставлять сотрудника без осведомления, намерена ли редакция вести выборный отдел газеты против ликвидаторов, называя их ясно и точно, или не против. Середины нет и быть не может…»
Закончив корреспонденцию в газету, он принялся за письмо одному из партийных работников, в котором сообщал, что дало ему переселение в Краков: близость к России. Упомянул о Крыленко: «…Он уже здесь. Видимо, поможет с границей. Может быть (это еще?) и с выборами в СПБ…»
Только раз он отвлекся, обернулся к жене.
— Знаешь, Надюша, — сказал он, — а славная у нас с ним составилась партийка. Великолепная партия, превосходная.
И снова углубился в работу. Надежде Константиновне подумалось, что он имел в виду не только шахматную партию.
11
Николай Васильевич назначил внеочередное свидание с Медведякой. Он выбрал в лесу удачное место: оставаясь неприметным, мог видеть все вокруг, однако контрабандист возник перед ним внезапно, будто из-под земли выскочил, сказал приглушенным голосом: