По конспиративным соображениям он не сразу направился в Белый Дунаец, а с часок побродил по узким улицам Кракова; в одном месте, почувствовав слежку, нанял извозчика и, доехав до Мариацкого костела, скрылся под его сводами. Здесь он полюбовался алтарем, сработанным средневековым скульптором Витом Ствошем, потом отправился на рыночную площадь и затерялся там среди шумливых торговцев и покупателей.
Владимира Ильича дома не оказалось. Он был в пансионате Павла Гута, где остановилась группа членов ЦК, приехавших на совещание, и там задержался. Люблинца на этот раз угощала Надежда Константиновна. Она приняла его как хлебосольная хозяйка: накормила, напоила чаем. И так это у нее получилось радушно, просто, что Николай Васильевич забыл о своей всегдашней стеснительности. Признался, что почти сутки ничего не ел: уходил от шпика, который приклеился к нему еще в Люблине.
Потом пришел Ильич. Николай Васильевич встал перед ним по стойке смирно и отрапортовал, взяв под козырек:
— Вольноопределяющийся Крыленко прибыл в ваше распоряжение!
— Надюша, ты только посмотри на него: настоящий военный. И выправка, выправка, как у кадрового офицера! Это замечательно, товарищ вольноопределяющийся, поистине замечательно. И прибыли вы в самый подходящий момент, — говорил Ленин, снимая пальто. — Накормлены, обихожены? Нет-нет, Надюша, я ничего не хочу, отлично пообедал с товарищами. Честное слово, недурственно. — И Николаю Васильевичу: — У меня к вам груда вопросов и предложений. Но это потом, потом, сначала вы поделитесь новостями. Как доехали, как дела идут в армии, как солдаты воспринимают новый революционный подъем?
Ленин усадил Николая Васильевича, выслушал, а затем обстоятельно начал вводить его в курс партийной жизни.
— Первое, что мы сделаем, давайте сразу же обсудим возможность, я хочу сказать — совершеннейшую необходимость вашего переезда в Петербург. Кстати, семьей не обзавелись еще? Не успели? Ну конечно, где вам успеть!.. А работа вам предстоит интереснейшая и, должен заметить, архиответственная. Мы здесь посоветовались с товарищами… Будете доверенным лицом ЦК по подготовке речей наших депутатов. Разумеется, вам придется — и основательно — в связи с этим потрудиться в «Правде», но главное внимание — нашей фракции. Я сделал кое-какие предварительные наброски касательно генеральной, основной линии некоторых выступлений. Позже я познакомлю вас с ними, а сейчас давайте все детально обсудим.
— Я полагаю, Владимир Ильич, наступила самая пора помочь нашим депутатам уверовать в плодотворность их работы, чтобы они со всей полнотой пользовались возможностью сказать с трибуны…
— Вот-вот! — довольно воскликнул Ильич. — Вы ухватили — простите, что я вас перебил, — вы ухватили главное звено в цепи предстоящей работы. Выступления депутатов должны сводиться к одному: надо клеймить царский строй, показывать произвол правительства, говорить о бесправии и эксплуатации рабочего класса. Вот это будет действительно то, что должны слышать рабочие от своего депутата.
На этот раз им не довелось сыграть в шахматы. Ленин был очень занят подготовкой совещания, на котором предстояло обсудить ряд чрезвычайно важных вопросов, определить ближайшие задачи партии в условиях повсеместного роста стачечного движения.
На крыльце Николай Васильевич буквально нос к носу столкнулся с молодой женщиной. Окинул ее взглядом, смущенно пробормотал:
— Извините, пожалуйста, задумался.
— Бывает, — снисходительно ответила она и посторонилась, давая возможность ему пройти, а он даже не сдвинулся с места, продолжал смотреть на незнакомку восхищенными глазами. Это длилось с минуту. Женщина сначала нахмурилась, но потом весело улыбнулась и поставила свой чемодан на ступеньку. «Право, какой неловкий», — подумала она, а он отметил про себя, что улыбка у нее удивительная: смеялось все лицо, даже маленький подбородок и ямочки на щеках.
— Позвольте, я вам помогу, — он хотел взять чемодан, но она вежливо отстранила его руку.
— Нет-нет, я сама: он у меня полупустой. Быть может, вы все-таки разрешите мне пройти? — И лицо ее снова осветилось.
О встрече у входа она рассказала Ильичам, причем изобразила все в лицах.
— Это наш Абрамчик, — ласково сказал Владимир Ильич, — по всей вероятности, вам, Елена Федоровна, придется с ним вместе работать в Петербурге.
— Какая жалость! — шутливо воскликнула Елена Федоровна. — А я даже не успела и рассмотреть его как следует. — Она чуточку слукавила: времени на крыльце у нее было вполне достаточно. Но тут же посерьезнела и начала выкладывать «российские новости». Упомянула и о своем аресте в Киеве. Ильич внимательно слушал, озабоченно кивал головой.